Рафаэль Сабатини - КОЛУМБ
— Похоже, вы недооценили нашего дорогого коррехидора. Ему есть что вам сказать. Поэтому я и привёл его с собой.
— Я благодарен ему за участие. Но, боюсь, он ничем не может мне помочь.
— Более, наверно, ничем. — Дон Ксавьер подошёл к столу и положил на него два документа. — Вот, сеньор, то, что вы, кажется, утеряли.
Колон лишился дара речи. А затем плечи его распрямились, глаза вспыхнули победным огнём.
— Значит, в Кордове вы можете творить чудеса?
Дон Ксавьер засмеялся.
— Стараемся помаленьку. Мои альгасилы шутить не любят. Вор — ваш знакомый венецианец, некий Рокка. Нам удалось изъять у него письмо и карту, не вызывая жалоб посла Венеции. Как мы это сделали, не спрашивайте. Пусть это останется нашим секретом.
Глава XXI. МАРКИЗА
Казначей Арагона путешествовал, как того требовал его высокий пост, в сопровождении двенадцати хорошо вооружённых всадников. У каждого на кожаном нагруднике красовался герб Сантанхеля — серебряный крест на лазурном фоне. Позади мулы везли палатки и походное снаряжение.
Под жарким кастильским солнцем маленькая кавалькада продвигалась на юг, и на третий день после выезда из Кордовы они пересекли реку Хениль. Вокруг простиралась зелёная равнина, ветры, дующие с заснеженных вершин Сьерра-Невады, несли долгожданную прохладу. Скоро они приблизились к высоким тополям, словно часовые, охранявшим многоцветие шатров и палаток испанского лагеря, растянувшегося на километры, — города из шёлка и брезента, с развевающимися над ним штандартами и хоругвями.
А ещё дальше, в туманной дымке, возвышались башни и минареты Гранады, последней мавританской твердыни на полуострове, окружённой мощными укреплениями.
Дорога вилась между виноградников и оливковых рощ, зарослей акации и цветущей сирени, полей овса и пшеницы, на которых тут и там алели маки.
Колон ехал в прекрасном настроении. Ещё бы, ему было чем пристыдить тех, кто во всеуслышание обозвал его обманщиком и лгуном.
Но дон Луис полагал, что спешить с этим не стоит.
— Позвольте мне самому разобраться с ними, — настаивал он. — Я позабочусь о том, чтобы они проглотили свои слова. Вы ещё успеете выговориться.
Об этом они договорились ещё до отъезда из Кордовы. Разногласия возникли в другом: как быть с Беатрис? Сантанхель уговаривал Колона немедленно поговорить с девушкой, причём столь настойчиво, что его заинтересованность даже удивила Колона. Он же твёрдо стоял на своём: не искать с Беатрис встреч, пока не сможет ей сообщить что-либо определённое. А чтобы успокоить девушку послал ей записку, в которой сообщал, что карта и письмо найдены и возвращены ему. Сантанхель переборол искушение рассказать Колону обо всём, что произошло на самом деле, так как резонно решил, что признание должно исходить их уст Беатрис. Покаявшись, она могла рассчитывать на быстрое отпущение грехов.
На закате солнца они достигли окраин огромного лагеря. Бесконечные ряды повозок, стада лошадей, мулов, ослов. Кузницы, столярные мастерские, пекарни, камнетёсы, канатные мастера, плетельщики корзин, строители бастионов, тоннелей и мостов и прочего необходимого для транспортировки артиллерии, которую особо опекала сама королева.
Далее они ступили на длинные улицы, образованные солдатскими палатками. Удары молотка о наковальню, грохот деревянных колотушек жестянщиков, лошадиное ржание сменялось песнями бардов и менестрелей, криками торговцев, шествующих от палатки к палатке, в торбах которых имелся товар на любой вкус. Не было лишь проституток, обычно сопровождавших войска. Если они и появлялись, из лагеря благочестивой и набожной Изабеллы их гнали кнутом.
Павильоны короля и королевы расположились на большой площади в центре лагеря. Тут же красовались палатки и шатры придворных. Пурпурная — кардинала Испании, который привёл с собой две тысячи солдат, герцога Медины, маркиза Кадиса и других испанских грандов, вассалов их величеств, пришедших со своими отрядами. Над каждым шатром развевался стяг с гербом его обитателя.
Сантанхель и Колон спешились у шатра маркизы Мойя. Маркиза встретила их более чем благожелательно.
— Какой вы молодец, дон Луис. Если бы вы не привезли с собой нашего Кристобаля, он, наверное, не навестил бы нас.
Колон низко поклонился.
— Целую ваши ручки, мадам. Вы же знаете, что я в опале.
— Именно в такой момент вам и должны помочь друзья.
Кабрера поддержал маркизу.
— Сейчас, правда, нам трудно что-нибудь сделать. Но мы на вашей стороне и докажем вам, сколь мало верим вашим обвинителям.
— Господь припомнит им их злобу, — добавила его супруга.
— Я приехал сюда, чтобы развенчать их, мадам.
Маркиза покачала головой.
— Сейчас не время. Я пыталась говорить с королевой.
— Вы заступались за меня?
— Неужели вы решили, что я сразу же отрекусь от вас? Или меня смутят необоснованные нападки на вас?
— Я ваш вечный должник, мадам. — Колон вновь поклонился.
— Я тонко чувствую настроение королевы. Сейчас не стоит появляться у неё на глазах. Она оскорблена. Считает, что унизила себя в глазах короля Фердинанда, который сразу же принял ваше предложение в штыки.
— Вот и отлично. — Сантанхель потёр руки. — Ничто так не обрадует её величество, как реабилитация Колона.
Кабрера нахмурился.
— Это легкомысленно. Настойчивость может вызвать ещё более бурную реакцию.
Улыбка Сантанхеля стала шире.
— И всё-таки мы рискнём. Потому что на этот раз мы пришли не со словесными аргументами, но с вещественными доказательствами. Доказательствами, которые так жаждали получить высокоучёные члены комиссии. Мы привезли карту и письмо, а также имена грабителей, их укравших.
— Чёрт побери! — радостно выругался маркиз, хватив кулаком по столу.
— Теперь вас оправдают по всем статьям, — улыбнулась маркиза.
— По крайней мере, будет спасена моя честь, — ответил Колон.
— И всё остальное.
— Едва ли. Слишком уж велико сопротивление. Если бы я представил карту комиссии, боюсь что её члены сочли бы, что и этого недостаточно.
Над последней фразой маркиза задумалась, и плодом её размышлений стал план, который она реализовала в тот же вечер.
— Кажется, я знаю, что нужно сделать. Положитесь на меня. И вы поймёте, какой дипломат погиб в Беатрис де Бобадилья.
Они поужинали угрём и форелью, выловленными в Хенили, птичками, попавшими в силки в лесах Веги, запивая еду белым вином аликанте, охлаждённым в горном снегу. За столом то и дело слышался смех. И Колон видел, сколь искренне рады маркиз и маркиза его возвращению из небытия.
