Алексей Шкваров - Слуги Государевы. Курьер из Стамбула
— Дорога туда одна, — подсказали подьячие, — вдоль реки Самары, через крепостцы пограничные. По Новомосковскому тракту, его еще старым казачьим шляхом прозывают. Там у Переволочной от Самары-реки отойдете и уже по Яику дальше.
— Да осторожнее будьте, башкирцы еще бунтуют. Наскочат, неровен час. Вы или с обозом двигайтесь, или конвой казачий, аль драгунский просите. Негоже господину офицеру одному в такой путь отправляться. Опасно.
Дня два прожили Веселовские в Самаре, пока обоз очередной собирался. Примкнули к нему и поехали дальше.
Шли повозки хлебом да припасом воинским груженые. Меж ними и кибитка с молодыми двигалась. Охраняли обоз казаки самарские, человек пятьдесят, во главе с атаманом суровым. Ехали они по обе стороны, зорко вглядываясь, не замаячат ли где шапки лисьи.
Так проехали крепостцы Алексеевскую, Красносамарскую, Борскую, все удаляясь в глубь степей Оренбургских. Справа оставалась река Самара, угадываемая лишь по крутым обрывистым берегам. Все было покрыто снегом. Где-то на восьмой то ли на девятый день пути, когда вышел обоз из очередной крепости Тоцкой, вдалеке слева показалось неясное темное пятно.
Атаман свистнул, призывая казаков к себе:
— Башкирцы! — указал плетью направление. — Пошли братцы, разомнемся. Маслов, — крикнул он одному из казаков, видимо, есаулу, — останешься с обозом, да десяток казаков с тобой. Остальные за мной.
Тяжело шли кони через целину. Взрывали они грудью сугробы снежные. Мела поземка. Казаки подгоняли своих лошадей усталых:
— Геть, геть!
Уже различимы были малахаи — шапки башкиркие лисьи, халаты их пестрые. Ветер доносил визг устрашающий. Запели в воздухе стрелы первые.
Казаки пригнулись к лошадям, от стрел уклоняясь, все ближе и ближе к орде подходили. Взметнулись, наконец, сабли и сшиблись в схватке смертельной. Степь наполнилась звоном стали. Храпели кони, кричали люди.
Веселовский, стоя на облучке рядом с Епифаном, все порывался тоже принять участие в рубке сабельной. Маша изо всех сил его удерживала, Богом упрашивала не вмешиваться. К офицеру подъехал тот самый есаул Маслов, коего атаман оставил при обозе с частью казаков.
— Ты, господин офицер, не спеши. Еще навоюешься, коль сюда служить едешь. Сейчас дело наше, казацкое. Раз атаман сказал при обозе остаться, так и поступаем. А оне там сами с башкирцами разберутся.
Бой продолжался. Казаки, опытные в схватках сабельных, рубили башкир направо и налево, от уха до плеча. Не выдержала орда. Покатилась, оставляя на снегу тела погибших да коней, всадников потерявших. Казаки не преследовали. Сил уже не было. Возвращались медленно, тяжело дыша. И кони, и люди были взмылены.
На ходу казаки вытирали клинки сабельные, кровью обагренные, о гривы лошадиные, да раненных перевязывали. В поводу вели несколько коней башкирских пойманных. На двух из них, привязанными лицом к хвосту, сидели пленные.
— Ну что, капитан, — обращаясь к Веселовскому, подъехал атаман казачий, — какова тебе наша служба здешняя? Хошь на башкир посмотреть вблизи? Подъезжай к хвосту обоза, там повезем их.
Веселовский поднялся в седло и поехал за атаманом. Понурив голову, два пленных башкира сидели верхом со связанными за спиной руками, причем веревка еще опутывала их ноги, дабы удержать сидящего в седле. Пестрые стеганые халаты и глубоко нахлобученные лисьи шапки, из-под которых настороженно и зло смотрели узкие черные глаза. Пустые ножны кривых сабель болтались на ремнях, закрепленных к кушакам.
Атаман что-то гортанно выкрикнул, видимо, на башкирском. Пленные молчали. Тогда он наотмашь вытянул плетью одного из них, норовя по лицу попасть.
Веселовский даже отвернулся невольно, силу и боль удара представляя.
Пленный что-то ответил быстро.
— Это люди Карасакала, Чернобородого по-нашенски. Самозванец. Сам объявил себя ханом. Мы-то старшину башкирскую кого замирили, кого поймали да казнили. А это новый объявился. Вновь бунтуют. Ну да ничего, князь Урусов наведет скоро порядок, — пояснил атаман.
— А с пленными что будет? — показав на них, спросил капитан.
— Обыкновенно, — пожал плечами атаман, — доведем до Сорочинской, их еще раз допросят, а там и повесим.
— Да-а, — ничего больше не мог сказать Веселовский.
— А тебя как звать-то, капитан? — поинтересовался атаман.
— Веселовский Алексей Иванович.
— А меня Василий Иванов сын Могутный, сотник я. Из казаков самарских. Будем знакомы, капитан. Куда ж ты с женой-то молодой едешь? Зачем ее-то взял? Сам не видишь, какова жизнь здесь? Кажный день, почитай, воюем. Посадят тебя в крепость какую-либо, это князь Урусов определит. И будешь там набеги отражать башкирские. Отправил бы ты жену в Россию, от греха подальше.
— Нет, не поедет она. Мы с ее отцом на турецкой войне были. Отца убили, — не стал Веселовский рассказывать о подлинной кончине Тютчева, — Мария Ивановна за меня замуж вышла и решила всегда со мной быть. А я уж защитить ее постараюсь.
— Ну-ну, — покачал головой казак, — Бог в помощь. Не оставит, поди, сироту. Значит, ты, капитан, тоже с басурманами повоевал.
— Повоевал, — кивнул головой Веселовский.
— Это хорошо. Нам нужны здесь офицеры опытные. А то гонят переселенцев сюда разных, а они что — крестьяне, только пахать да сеять умеют. А здесь саблю нужно перво-наперво уметь держать. Так-то, капитан. Ну давай, к женке своей возвращайся. Свидимся еще.
И, обернувшись к голове обоза, крикнул:
— А ну, трогай! Пошли, пошли. — И сам поскакал вперед.
Алеша медленно, шагом поехал за ним к своей кибитке. А мысли те же: «Куда едем? Зачем я Машеньку везу? Как уберечь ее? Господи, она ж дитя еще неразумное, не понимает, как опасно здесь».
Если для Петра Великого Петербург был окном в Европу, то Оренбургский край он по праву считал воротами широкими в Азию. Царь предвидел, что с утверждением русских на юго-востоке страны должна развиваться торговля с богатой Средней Азией.
Но до сих времен это были действительно ворота, через которые вторгались на Русь азиатские орды. В 1236 году Батый шел этой дорогой вдоль левого берега Яика (Урала), затем, переправившись, пошел вдоль русла Самары до самой Волги, которую перешел в районе современной Самары. Тем же путем шел Тамерлан в 1391 году, той же дорогой двигались и в XVI веке киргиз-кайсацкие орды.
Взятие Казани и Астрахани (1552 и 1556 гг.) открыло предприимчивым русским людям и казакам доступ за Волгу. Так с 1577 года по реке Яику уже начинает образовываться Яицкое войско, которое поднимается все выше и выше по течению реки, и, наконец, в 1725 году казаки основывают на реке Сакмаре Сакмарский городок. «Для отпора каракалмыцких и киргиз-кайсацких орд», — пишут они в челобитной царю Петру.
