Александр Прохоров - Сердце тигра
- В честь нашего императора, избранника богов, победителя варваров, принесем священные жертвы! Враги сокрушены и в Империи вновь воцарился мир!
- Победа над варварами? — тихо хмыкнула Юлия Домна, искоса взглянув на сына, — А я слышала, что германцы и аламанны отступили лишь для того, чтобы перегруппировать силы. Все их вожди живы, а общие потери варваров, даже меньше, чем потери наших вспомогательных войск. Не рано ли ты отпраздновал триумф, Антонин? Что это был, вообще за фарс? Золото и драгоценности везли те, что отняли у Антиоха [120] еще в эпоху Республики. Оружие по большому счету македонское. Твои помощники перепутали таблички с названием племен. Получается, ты воевал не столько с германцами, сколько с фракийцами и иллирийцами, уже третье столетие служащие в наших вспомогательных войсках. Хорошо ещё, не додумались пронести греческие картины, что захватил Сулла во время первой Митридатовой войны [121]. Кто бы поверил, что среди варваров процветают такие искусства?
- Мать, не учи меня вести войны, — процедил Каракалла. — Да, германцы не разбиты окончательно, но мы, отбросили их обратно за Данубий, а это уже успех. Я хорошо потрепал их у Майна [122] и это, тоже, немаловажно. Мне нужна популярность в народе, понимаешь? Люди должны видеть, что их император способен защитить Империю. Оружия, мы захватили, конечно, не много. Но вряд ли во время триумфа в толпе было много знатоков, способных отличить германское оружие от македонского. Золото же, оно, везде одинаковое. Да, знаю, богатств и особенно золота у германцев не много. Но чернь в этом не разбирается, уж поверь мне. Что касается табличек, то тут, ты права. Я, уже распорядился высечь кнутами устроителей шествия. А двоих, которые непосредственно отвечали за это, завтра на рассвете распнут.
Пока они разговаривали, жрецы закончили церемониальные молитвы и священные жертвоприношения.
Загремела музыка и на большом открытом участке в центре зала, между столами, начали танец рабыни. Императорские рабы в белых с позолотой туниках бегали среди гостей, подливали вина в чаши, кубки и подавали сладости на подносах. Обилие угощений привело Лоредана в ужас. Он еще никогда не видел такого количества всевозможных блюд. Здесь были жареные утки, гуси, перепела и куропатки, в таком количестве, что можно было накормить пару легионов. Куски свинины, мясо быков и баранина, сваренная в сладком вине, громоздились на огромных серебряных подносах. Морская и озерная рыба лежали отдельно, также, как отдельно подали вареных моллюсков с полуоткрытыми раковинами. Огромные омары, лежали по соседству с кусками мяса черепах. И конечно, в бессчетном количестве были здесь всякие фрукты, ягоды и грибы.
Сенаторы, преторианцы, другие приглашенные гости обжирались до боли в животе, напивались до такой степени, что тут же валились с ног среди объедков. В огромных порфировых вазах, стоящих на мраморных постаментах вдоль стен, горело земляное масло [123], отбрасывая отблески пламени на лоснящиеся от жира физиономии пирующих. Играла музыка, танцоров сменяли жонглеры и глотатели огня, потом выступали комедианты, потом акробаты и снова танцовщицы.
Все больше и больше людей пьянело. Они начинали гримасничать, бессвязно орать, спорить и ругаться, кто-то, напротив обнимался и начал петь. Приглашенные на пир историографы Дион Кассий и Максим Марий затеяли громкий диспут, сравнивая достоинства Александра Македонского и Ганнибала Барки. То тут, то там, заключались пари, кто больше выпьет. Когда спорщики, уже сами были не в состоянии пить их укладывали на спины, а рабы через металлические воронки заливали им вино прямо в глотки. Нескольких человек унесли без чувств, в том числе Фаста, одного из ближайших друзей Каракаллы. Он напился с горя, видя, что император променял его на неизвестного человека в маске комедианта.
Двое толстых сенаторов визжали и ползали под столами, иногда они гавкали, изображая собак и кусали других гостей за ноги. Из разбитых амфор лилось вино, отчего на полу и роскошных сирийских коврах образовались липкие лужи. Пар от горячего мяса поднимался к потолку.
Каракалла был доволен пиром, он опустошал чашу за чашей и диким отвратительным голосом распевал непристойные песни. Юлия Домна ушла, едва появились первые признаки разнузданности. Опеллий Макрин, тут же сел слева от императора. Он, почти не притрагивался к вину, но много ел и внимательно поглядывал по сторонам.
Двое всадников, раздевшись до гола лихо, отплясывали прямо на столах среди чаш и тарелок. Многие из гостей, и даже несколько сенаторов почтенного возраста, визгливо хихикая, гонялись за юными рабынями. Некоторые из девушек, включились в эту потеху и визжали, изображая страх, а после, когда их "ловили", отдавались, поймавшим их прямо на ложах и столах. Другие же, которым домогательства мужчин не нравились, отбивались от распоясавшихся гостей, чем попадется под руку.
Император, обняв Лоредана за шею орал:
- Ты не просто мне друг! Ты мне брат! Смотри, какие рабыни красавицы. Выбирай любую! А можешь и двух и трех! А хочешь, я подарю тебе Галлию? Я серьезно! Будешь там наместником! Или Испанию! Ты ведь оттуда родом? Или нет, чего там Испания! Я подарю тебе половину Империи! Будешь моим соправителем! Ты, какую хочешь половину, восточную или западную? Лучше, бери восточную, провинции там побогаче и проблем меньше. Вот только, парфяне проклятые… Но ты с ними справишься! Проси что угодно. Душа моя! Брат мой!
Каракалла стискивал Лоредана в железных объятиях, обдавал винными парами, благо, маска немного защищала молодого аристократа от этой вони. Молодой аристократ, все пытался отстраниться, но сидя так близко от императора, сделать это было не просто.
- Музыка! Музыка! — заорал вдруг Каракалла. — Почему смолкла музыка! Эй, рабы, свиньи ленивые, живо вина этим бездельникам и пусть сыграют для нас!
Флейтисты, арфисты и трубачи, после выпивки задали такого жару, что казалось, затряслись стены. Звуки их инструментов слились в рев, визг, грохот и какое то блеяние. Император хохотал до-упаду, вытирая курчавую бороду от стекающего жира.
Лоредан, спустя некоторое время, обратился к нему.
- Ваше императорское величество, божественный, разрешите?
- О, как я счастлив! — загремел Каракалла. — Слушайте все! Мой брат просит у меня! Говори же! пусть все слышат! Пусть все знают, что я ни в чем не откажу моему брату!
- Этого не нужно слышать всем, — прошептал Лоредан.
Каракалла нахмурил густые брови и свирепо взглянул на присутствующих.
- А ну, все заткните уши!
Когда это было сделано, Каракалла кивнул Лоредану с важным видом.
- Теперь, говори брат.
- Там у дворца столпилось много всякого народу, — начал Лоредан. — среди них есть один человек, который мне нужен и я хочу, чтобы его доставили сюда.
- Только и всего? — рассмеялся Каракалла. — Какой пустяк. Как он выглядит? Через минуту, он будет здесь.
- Он чернокожий, — начал было Лоредан.
- Бедняга, едва спасся от пожара? — вскричал Каракалла сочувственно. — Проклятые пожары бич этого города! Надо сделать разнос командирам когорт вигилов!
- Нет, он негр, — сказал Лоредан.
- Негр? — Каракалла громко икнул и попытался сфокусировать взгляд на Лоредане. Но получалось у него плохо. Перед глазами все плыло и двоилось, удивительно, как Каракалле до этого момента, еще удавалось поддерживать связный разговор. — Ну… это ерунда, — протянул император. — Только скажи, и сюда приволокут всех негров Рима. Или нет, всей империи! А если хочешь, можно притащить и мавров и мулатов и…
- Нет-нет! — воскликнул Лоредан. — Мне нужен только один. Цезарь, разреши я спущусь вниз и найду этого негра. Дайте мне только для сопровождения пару десятков солдат.
- Хорошо, — кивнул Каракалла. — Но что такое, два десятка? Можешь взять четыре легиона и преторианцев, — император мучительно икал и пьяно шатался. Вдруг вытаращив глаза, он заорал: — Атакуй этих варваров в центре, брат! Конными турмами рассеки их строй. И держи позиции! Держи! Я зайду с тыла! В обход! В обход, собаки! Дай мне только развернуть легионы!
- Проклятие богов! — испугался Лоредан. — Вы в порядке? Вам плохо? Что вы говорите такое, божественный?
- Как что? — изумился Каракалла, поводя из стороны в сторону обезумившими глазами. — Где мы по-твоему находимся? Ты что, так напился, что забыл? Мы же в Африке! На нас опять напали проклятые мавры! Их целая туча, гляди! — Каракалла обвел рукой пиршественный зал. — Они повсюду!
Гости, слышавшие его слова, начали удивленно оглядываться на соседей.
- Мавры! Вперед! Виктория! — завопил Каракалла, потрясая кулаками.
- Мы не в Африке, божественный. Мы в Риме, — заверил Лоредан Каракаллу.
- В ик. ик… Риме? — недоверчиво спросил Каракалла, снова поводя вокруг помутневшим взором. — А почему же тогда, так жарко, словно мы в Африке? Я весь взмок, клянусь Юпитером!
