Розалинда Лейкер - Венецианская маска
— Что случилось? — спросила Мариетта в тревоге. — Неужели один из больных детей?..
— Только что пришло сообщение из палаццо Селано. — Монахиня заломила руки. — У Елены не будет никакой свадьбы. Ее жених умер.
Несколько секунд Мариетта была безмолвна. Затем слова вырвались из нее:
— Елена нуждается во мне! Она будет вне себя от горя.
— Это невозможно. Ни сестра Сильвия, ни я, ни кто-либо еще не может пойти с тобой сейчас.
— Тогда, — твердо сказала Мариетта, — я должна попросить вас отвернуться в другую сторону на некоторое время. Пожалуйста!
— О господи! — Монахиня боязливо посмотрела в стороны, качая головой, поспешила прочь, опустив глаза.
Мариетта не могла позволить, чтобы ее остановили около главной двери, поэтому, воспользовавшись случаем, взяла ключ от двери, ведущей на улочку. Быстро глянув, чтобы убедиться, что у окон никого нет, она выскользнула и закрыла дверь на ключ за собой.
— Никаких посетителей сегодня не принимают, — услышала она, прибыв в палаццо Селано.
— Синьорина Елена захочет видеть меня, — сказала она, назвав свое имя. — Я из Пиеты.
Ее заставили ждать только несколько минут, прежде чем проводили вверх по большой лестнице в спальню Елены. Ее подруга, уже в черном платье, сидела, смотря невидящими глазами из окна.
— Я знала, что ты придешь, — сказала она благодарно, не поворачивая головы.
Мариетта поспешила к ней.
— О моя дорогая Елена, я разделяю твое горе до глубины души.
Елена посмотрела на нее огромными печальными глазами.
— Но я тоже умерла. Моя жизнь ушла вместе с Марко. Поэтому я не могу плакать.
Мариетта знала, что Елена была доведена до совершенного отчаяния, но слезы были бы естественной и полезной разрядкой. Она придвинула стул и взяла подругу за руку.
— Давай посидим немного. Возможно, позднее ты захочешь поговорить.
— Сколько ты можешь оставаться?
— Столько, сколько ты пожелаешь. Это можно устроить, я уверена.
В течение долгого времени Елена не двигалась и не говорила. Затем она сказала:
— Я думаю, что должна пойти к синьоре. Бедная женщина упала в обморок, и ее вынесли после того, как Марко испустил последний вздох. Я оставалась с ним одна до рассвета.
— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?
— Я лучше пойду одна. Мы с ней не были друзьями, но я хотела бы исправить это теперь. Я надеюсь, она будет чувствовать то же. Было бы хорошо, если бы мы с ней могли утешить друг Друга. Пожалуйста, подожди меня здесь.
Когда Елена вошла в салон синьоры, она обнаружила, что там были Филиппо, Маурицио и Элвайз. Виталио стоял рядом с матерью, держа в руке бокал вина. Лавиния отсутствовала. Елена вышла вперед.
— Чего ты хочешь? — холодно спросила синьора.
Ее сыновья, которые сидели, поднялись на ноги, когда подошла Елена.
— Я пришла повидаться с вами, синьора, — ответила девушка. — Я думала, мы будем нуждаться друг в друге в нашем общем горе.
Глаза женщины сузились.
— Возвращайся на свою собственную половину. Для тебя теперь нет места в этой семье. Как только похороны закончатся, ты должна уехать.
Филиппо наблюдал, как Елена закрыла лицо руками и выбежала из комнаты. Когда дверь за ней захлопнулась, он повернулся к своей матери с успокаивающим жестом.
— Давай не будем опрометчивыми, мама. Елена должна оставаться здесь до тех пор, пока ее будущее не будет решено.
Гроб с телом Марко, украшенный геральдическими цветами Селано, был поставлен на возвышение, покрытое тканью из золота. Елена бросилась к нему, рыдая.
— Марко! Почему ты меня покинул? — Она поняла тогда, что все еще жила, потому что никто, кто умер, не мог чувствовать такого душераздирающего горя и проливать таких обильных слез.
Как оказалось, Мариетта не могла остаться со своей несчастной подругой. Ее уведомили от имени членов семьи Селано, что никакие посторонние не допускаются во дворец во время траура, и поэтому Елена, сломленная и обезумевшая от горя, была оставлена скорбеть без дружеской поддержки.
Опекун Елены пришел повидаться с ней на следующий день. Выразив свои соболезнования, он сказал ей, что не может быть и речи о ее возвращении в Пиету.
— Ни одна девушка не может вернуться после того, как она ушла. Это могло бы возыметь разрушительное воздействие, если в среде всех остальных будет та, кто попробовала жизнь другого сорта. Лучшее, что можно сделать, чтобы маэстро поговорил от твоего имени с одной из оперных трупп, хотя он предупреждает тебя не надеяться, что ты станешь примадонной.
— Я сознаю ограничивающие обстоятельства, — тихо ответила Елена.
— Будет ли тебе разрешено устроиться на работу — другое дело.
Елена, которая смотрела вниз на свои руки, сложенные на черном шелке платья, подняла голову.
— Что вы имеете в виду?
— Ты пришла сюда жить только потому, что руководители и я подписали передачу ответственности за тебя синьоре Селано. Твое будущее теперь в ее руках. Даже твое приданое теперь в ее власти.
— Это чудовищно! Она хочет прогнать меня отсюда. Она сказала мне это.
— Я только что разговаривал с ней, и она более не придерживается этого мнения. Новый глава Дома Селано настаивает, что неподобающе для девушки, которая была помолвлена с его братом, быть изгнанной на улицу. Ты должна оставаться под опекой его матери до тех пор, пока твое будущее не будет устроено.
— Неужели я совсем не имею никаких прав?
— Никаких.
— Вы говорите, что, если она пожелает, я могу быть выдана замуж за любого, кого она выберет для меня?
— Именно так. Ты можешь рассчитывать на то, что она постарается для тебя, но мой личный совет — никогда не иди против ее желаний. Такие люди, как те, среди которых ты сейчас оказалась, имеют абсолютную власть, и я уверяю тебя, что ты вскоре обнаружишь себя заточенной в каком-нибудь суровом монастыре, если осмелишься не повиноваться синьоре Селано.
— Закон очень суров для женщин, — ответила она горько, — если только они не могут возвыситься в исключительных случаях, как сделала она.
— Кто может сказать, что тебе однажды не представится шанс? — Он хотел помочь ей приспособиться к ограничениям, к которым ее приговорили.
— Если это когда-нибудь произойдет, — ответила она быстро, — я буду пользоваться им с милосердием и состраданием.
За день до похорон Филиппо заговорил со своей матерью о будущем Елены.
— Так как я принял все обязанности и ответственность, которые принадлежали Марко, я хочу поставить свою подпись на брачном контракте, заключенном с Пиетой, и взять Елену себе в жены. — Он сделал неторопливый жест. — У нее должно быть время свыкнуться со своим горем. Трех или четырех месяцев будет достаточно. Она молода и жизнерадостна и вскоре оправится, особенно если ей будет позволено остаться здесь. Из того, что я о ней понял, у нее есть вкус к хорошим вещам в жизни.
