Густав Эмар - Миссурийские разбойники
Джонатан Диксон, занимая первое место между братом и страшим сыном, хозяйничал. Около них сидела миссис Диксон с дочерью и другими сыновьями. Затем следовали слуги, рассевшись по старшинству своих обязанностей и длительности пребывания на службе у переселенца.
Джонатан пил и ел в колоссальных размерах, как человек сильно проголодавшийся после усиленной работы. Огромные груды мяса и овощей, которые он накладывал в свою тарелку, поглощались им с неимоверной быстротой.
Предаваясь жевательной, весьма важной для него деятельности, он ни на минуту не выпускал нити разговора, плотно ел, славно пил, без умолку болтал и хохотал так весело, что брат Сэмюэль, слишком хорошо знакомый со всеми его повадками, невольно думал про себя, что такая веселость ненатуральна и скрывает что-то неладное.
Нехорошо стало у него на душе; притворная веселость брата всегда предвещала нешуточное дело, и потому ему не елось и не пилось. На все вопросы брата он давал односложные ответы.
Обед прошел без особенных приключений. В известную пору слуги встали из-за стола и разошлись; в столовой осталась только семья Диксонов.
Мать с дочерью также хотели уйти, но хозяин жестом удержал их на месте и, подавая бутылку брату, сказал:
— Нам надо потолковать о деле, и потому прошу всех остаться; ваше присутствие, мои дорогие женщины, тоже необходимо.
Слова эти были произнесены таким резким тоном, совершенно противоположным тому шутливому, какой он употреблял за обедом, что мать и дочь обменялись испуганными взглядами и молча сели.
— Ну, начинается, — проворчал Сэмюэль Диксон. — Чувствую, нам готовится какой-то сюрприз.
Старший брат недолго держал его в неизвестности. Одним залпом выпив стакан вина и вытерев рукой рот, он произнес свое обычное «гм!» — звучное и выразительное восклицание, как бы для того, чтобы прочистить горло, и, откинувшись на спинку стула, окинул всех самодовольным взглядом.
— Благодарение Богу! — воскликнул он громогласно. — Вот мы и крепко обосновались на новом месте. Мы смело встретим зимнюю стужу, ничего не боясь, потому что в нашем новом хозяйстве все в полном порядке. Наши слуги свыклись со своими новыми обязанностями; мое присутствие уже не является крайней необходимостью для надзора за работами; следовательно, наступило время серьезно потолковать о наших делах.
— Очень хорошо, но мы еще успеем натолковаться, — прервал его Сэмюэль резко, — а теперь поздно, мне пора возвращаться домой. Позвольте пожелать вам спокойной ночи. Если твои дела, как ты говоришь, такие важные, то мы и завтра успеем наговориться.
С этими словами он хотел было встать.
— Как, Сэмюэль, неужели ты хочешь расстроить приятную компанию?
— Извини меня, брат, — ответил Сэмюэль с новой попыткой уйти, — извини, но сегодня я страшно устал и хочу пораньше лечь спать.
— Прошу прощения, но я вынужден задержать тебя еще немного; ты, видно, забыл, что я нарочно просил тебя пожаловать сегодня вечером, имея крайнюю необходимость поговорить с тобой.
— Правда, я совсем и забыл об этом, — сказал Сэмюэль, опускаясь на стул с видом человека, невольно покоряющегося неизбежной судьбе.
— Гарри, — обратился хозяин к старшему сыну, — исполнено ли мое приказание?
— Исполнено, — ответил сын.
— Хорошо, — произнес Джонатан и, снова наполняя свой стакан, продолжал: — Короче говоря, чтобы не мучить долее вашего любопытства, через час времени, то есть когда появится луна, я от вас уеду.
— Уедешь! — воскликнули мать и дочь с испугом.
— Что такое? — сказал Сэмюэль. — Что значит эта новая прихоть? Неужели мы опять начнем странствование по прериям? Так знай же заранее: с меня довольно таскаться! Мне и здесь хорошо. Говорю тебе, я с места не сдвинусь.
— Вольному воля, брат, я и не зову тебя с собой. Впрочем, вероятнее всего, мое отсутствие будет весьма непродолжительным. Я хочу предпринять маленькое путешествие из любопытства — и ничего более.
— Опять путешествие! — воскликнули обе женщины, в отчаянии всплеснув руками.
— Пожалуй, маленькую поездку для исследования, если вам это больше нравится.
— Уверяю вас, что он совсем обезумел, не хуже зайца в марте! — закричал Сэмюэль в сердцах. — Извини, пожалуйста, любезный брат, но скажи мне, кто тебя гонит вон из дома, от родной семьи, чтобы гоняться за опасностями, сам не зная, куда и зачем?
— У меня есть причина, которую ты сам одобришь, я в этом уверен, — ответил хозяин, опорожняя еще один стакан.
— Сомневаюсь, — промолвил Сэмюэль, покачав головой.
— Видите ли, я желаю ознакомиться с окрестностями, для того чтобы узнать, куда мы попали, что за люди наши соседи и, наконец, нет ли возможности войти с ними в сношения или, лучше сказать, завязать с ними торговые дела. Кажется, во всем этом нет ничего безумного.
— Напротив, много разумного. Так у тебя нет других оснований для предпринимаемого исследования?
— Мне кажется, что довольно и этих причин.
— Вот и прекрасно, — прервал его Сэмюэль, вздохнув свободнее. — Итак, если других причин у тебя нет, то ты сделаешь хорошо, если будешь спокойно сидеть дома.
— Это почему же, прошу ответить?
— Да потому, что это путешествие бесполезно: все сведения, за которыми ты намерен отправиться в такую даль, я могу тебе сообщить без всякого труда, не делая ни шага с места и не вставая со стула.
— Как! — воскликнул переселенец, ошеломленный этой неожиданностью. — Может ли это быть?
— Абсолютно точно, да еще сведения-то самые верные и положительные, уж за это я тебе ручаюсь.
Все головы обратились к Сэмюэлю с выражением крайнего любопытства.
— Ага! Вы никак не ожидали этого? Так слушайте же! — произнес он громко, наслаждаясь своим торжеством.
— Ничего лучшего не желаю, хотя в толк не возьму, как ты мог…
— Нечего и понимать, однако не трудно догадаться, что все эти сведения я собрал от охотников и краснокожих.
— Охотники! Краснокожие!
— Да разве вы не знаете, что они кишмя кишат в окрестностях? Я не могу и шагу ступить из дому, чтобы не наткнуться на кого-нибудь из них, что, мимоходом сказать, представляет еще одну важную причину для того, чтобы ты, брат, оставался дома да заботился о безопасности своего семейства и собственности.
— А вот посмотрим, что у тебя за сведения, — сказал Джонатан, явно раздосадованный.
— Слушайте. Вы воображаете, что уединились очень далеко от своих земляков — не правда ли? А на деле выходит совсем иначе. Знайте же, что хоть мы и находимся на земле индейцев и окружены самыми воинственными племенами, однако у нас есть близкие соседи справа и слева, такие же землепашцы, как и мы с вами, не говоря уже о форте, который существует поблизости уже около двух лет для охраны главного склада всей меховой торговли с краснокожими.
