Станислав Вольский - Завоеватели
Когда Пизарро кончил рассказ, король обещал ему полное содействие и тут же приказал Совету по делам Индии сделать все, чтобы облегчить снаряжение новой экспедиции.
Пизарро ушел из дворца радостный и полный надежд. Дело почти кончено. Король плакал, король обещал помощь, король отдал приказ. Через несколько дней Пизарро дадут и средства, и людей, и корабли. Но дни проходили за днями, а дело не двигалось. Гранды одобрительно хлопали отважного путешественника по плечу, в Совете по делам Индии осыпали похвалами, а казенные сундуки были по-прежнему наглухо заперты и обещанные грамоты оставались ненаписанными. Вскоре и сам Карл V уехал в Рим на коронацию. О Пизарро понемногу начали забывать.
Королевские министры не любили утруждать себя хлопотами. До сих пор конквистадоры обходились без них: сами снаряжали экспедиции, сами покоряли индейские племена и сами же привозили ко двору законную пятую часть награбленной добычи. Почему бы и Пизарро не поступить так же? Правительство, пожалуй, может дать ему права и привилегии. Ну, а по части денег пусть обратится к богатым купцам.
Но даже и о привилегиях разговоры скоро заглохли. Пизарро обивал пороги канцелярий, осаждал просьбами министров — все было напрасно. Только тогда, когда за его дело взялась сама королева, управлявшая Испанией во время отсутствия мужа, министры стали любезнее и сговорчивее.
После долгих бесед и споров была наконец составлена грамота, подписанная королевой и предоставлявшая Пизарро следующие права.
Во-первых, Пизарро предоставлялась прибрежная территория длиной в двести миль. Он назначался наместником этой области, и после его смерти звание наместника переходило к его наследнику. В своем наместничестве Пизарро мог возводить укрепления, набирать войско, разрабатывать естественные богатства. Во-вторых, кроме доходов, ему назначалось жалованье в две тысячи дукатов в год. В-третьих, ему жаловали остров Флорес, знаменитый своими жемчужными ловлями. Кроме того, он получал множество менее значительных привилегий, подробно перечисленных в грамоте. Это значило, что если Пизарро сумеет воспользоваться своими правами, то он станет в короткое время самым богатым человеком Испании, а может, быть, и всей Европы.
Но что получили его компаньоны? Де-Люке возводился в сан епископа города Тумбеса, если на это согласится папа. Капитану Диего Альмагро жаловали дворянское звание, должность командира крепости в городе Тумбесе и пособие около ста дукатов в год. Остальные ближайшие сотрудники Пизарро тоже получали дворянское звание и довольно скромное денежное вознаграждение. Никаких особенных прав им не давалось, никаких крупных территорий не отводилось. Новую империю Пизарро скушал целиком, без остатка, теперь оставалось только переварить ее.
Вечер того дня, когда была вручена королевская грамота, Пизарро провел в молитве.
— Благодарю тебя, пресвятая дева, и мой покровитель, святой Франсиско, что вы внушили королеве такое мудрое решение, — шептал он, стоя на коленях. — Я исполнил свою клятву. Я упомянул и об Альмагро, и о де-Люке, и о всех моих сподвижниках. Королева и ее министры дали им меньше, чем они ожидают. Но смел ли я спорить со столь великими людьми? Сам бог подсказал им, кого и как должны они наградить. Если Альмагро и прочие мои помощники вздумают роптать, пусть они ропщут не на меня, а на господа бога, а это великий грех. Я, смиренный Франсиско, роптать не буду, я закажу сто обеден пресвятой деве и пятьдесят обеден святому Франсиско. Дай бог, чтоб все мои соратники последовали моему примеру.
Пизарро прочел все известные ему молитвы и, расщедрившись, пообещал еще тридцать обеден св. Яго и тридцать обеден св. Георгию. «Не считая тех, которые будут отслужены после окончательной победы над перуанцами», добавил он, подымаясь с колен.
Прошла еще неделя и еще недели, но, кроме грамоты, в кармане у Пизарро не было ничего. В денежной помощи ему наотрез отказали. Снаряжать корабли и нанимать солдат он должен был из своих собственных средств. Богатые севильские купцы, к которым он обратился, не дали ни гроша. Ростовщики вежливо кланялись великому конквистадору, но, как только он заводил речь о займе, качали головой и клялись всеми святыми, что по доброте душевной все свои деньги роздали в долг нуждающимся гидальго.
— Вам никто не даст денег, сеньор Пизарро, — сказал наконец самый откровенный из них. — Вас никто еще не знает в Испании. Вот если сеньор Кортес, завоеватель Мексики, согласится помочь вам, тогда другое дело. Тогда и у самых недоверчивых развяжутся кошельки. Кстати, сеньор Кортес живет сейчас в своем имении в Эстремадуре. Он человек щедрый и, кроме того, ваш земляк. Наверное, он вам не откажет.
Пизарро последовал совету и поехал к знаменитому завоевателю. Престарелый воин хорошо разбирался в людях. Он сразу понял, что такие солдаты, как Пизарро, умеют и покорять чужеземные страны и сколачивать капитал. Пизарро ведь был слеплен из такого же теста, как и он сам. Ни перед чем не отступать, давать клятву, когда это нужно, нарушать ее, когда это выгодно, изменять другу, чтобы заполучить другого, более сильного союзника, говорить ласковые слова, держа наготове нож, привлекать врагов хитростью и потом истреблять их без пощады — только так и завоевывались государства. Видно, что гость его так же хорошо постиг эту науку, как и он сам.
Кортес внимательно слушал своего собеседника, время от времени прерывая его речь краткими замечаниями. Когда Пизарро мимоходом сказал, что укус змеи помешал ему присоединиться к экспедиции Алонзо Охеды, Кортес слегка усмехнулся и спросил:
— А какая это была змея, сеньор Пизарро?
— Черная, с красными крапинками.
— Знаю, знаю. Но странно, что вы остались живы: от укуса такой змеи люди умирают через десять минут.
— Может быть, это была и другая змея, сеньор Кортес. Я хорошо не помню.
— Несомненно, другая. И, может быть, даже совсем не змея. Со мной был однажды такой же точно случай. Если бы меня не укусила вовремя змея, я по дружбе ввязался бы в одно опасное и гибельное для меня дело. Но у меня разболелась нога, и я, как и вы, остался дома. А потом оказалось, что это была совсем не змея, а простая пиявка. Выпьемте вот этот кубок за ее здоровье!
— И за здоровье того, кто ее выдумал, — с улыбкой добавил Пизарро. И тут же он стал рассказывать о наградах, данных Альмагро и прочим участникам экспедиции.
Фердинандо Кортес. Медаль 1529 года.
Кортес перебил его:
— Альмагро, Альмагро… Как же, помню, я встречал его на острове Эспаньоле. Храбрый солдат, только слишком уж простоват и любит выпить. А когда выпьет, начинает ругаться и непочтительно отзывается о нашем всемилостивейшем короле. Вы упоминали в Совете по делам Индии об этой его особенности?
