Георгий Свиридов - Ринг за колючей проволокой
— Следов нет? — осведомляется старший, когда труп убран и кровь смыта. — Ввести следующего!
Страница четырнадцатая
Наконец-то я раскусил главного врача. Адольф Говен не только изверг, он еще и садист, варвар двадцатого века. Сегодня я был в его кабинете. На стене под черной шторкой небольшое окошко. Через него видно, как в соседней комнате здоровые люди вдыхают пыль древесного угля, загрязняя свои легкие. Неужели в Бухенвальде мало туберкулезных? Так нет, ему необходимы туберкулезные от угольной пыли! Эти жертвы нужны для личных целей: Говен пишет докторскую диссертацию на тему: «Роль угольных частиц в новообразовании туберкулеза легких и задержке развития туберкулеза».
* * *Настал мой черед, я слишком много знаю о Бухенвальде. Сегодня мне вручили повестку: явиться завтра к восьми утра в политический отдел. Все кончено. Кто же меня выдал? Кажется, я все делал аккуратно. А может быть, и нет? Меня мучит сомнение… Задернул ли я в кабинете Говена черную занавеску?..
Еще вчера я мечтал и надеялся…
* * *Такую же повестку получил и Вальтер Крамер.
Страница пятнадцатая
Я не был ни фашистом, ни коммунистом, ни социалистом, ни националистом. До концлагеря общественная жизнь меня не интересовала, я самоустранялся от нее, считая себя нейтральным. Но от общественной борьбы, так же как и от воздуха, отгородиться нельзя. Она всюду, она сама жизнь. И пока я и подобные мне поняли эту простую истину, нам пришлось увидеть море крови и реки слез.
В мире всегда боролись и будут бороться две противоположности — добро и зло. Люди, не смотрите на эту борьбу глазами посторонних наблюдателей. Выступайте против зла, против всех проявлений жажды власти, против нацизма и черной тучи войны. Уничтожайте зло в самом зародыше, не давайте ему развиться, взять верх над вами, над вашими мечтами, над вашими жизнями. Раздавливайте зло общими усилиями. Люди, объединяйтесь! Помните — в мире нет нейтральных! Судьба государств в ваших руках!
Я не хочу делать ни обобщений, ни выводов. В этой тетрадке только факты. Мир должен знать черное нутро фашизма. И суду Истории, суду Правды вместе с немыми свидетелями — с миллионами мужчин, женщин, стариков и детей, замученных, расстрелянных, казненных и сожженных в крематориях, — пусть послужат и эти мои скромные записи, где каждая строка написана человеческой кровью.
…Пайкс задумался, а потом крупным почерком написал на обложке: «Я верю, что придет время и фашизм, как позорную грязь, смоют с лица немецкого народа, и гитлеризм, словно черная шелуха, отстанет и упадет в бездну небытия, покрытый позором забвения. А очищенная и возрожденная немецкая нация снова засияет своим золотым сердцем, принося радость всем людям земли».
Он прочитал исписанные страницы и подписался:
«Карл Пайкс».
Потом, тщательно завернув свою записную книжку в промасленную бумагу и кусок тонкой резины, он уложил маленький пакет на дно цветочного горшка. Через несколько минут небольшой ежикообразный кактус снова стоял на окне Гигиенического института. А Пайкс, печально вздохнув, отправился в свой блок. Он знал, что уже больше никогда не побывает в этом помещении. Продолговатая бумажка из спецотдела уводила туда, откуда не возвращаются…
Глава двадцать первая
Приказом рейхскомиссара Гиммлера полковник СС Карл Кох был освобожден от занимаемой должности коменданта Бухенвальда и назначен главным инспектором концентрационных лагерей всей оккупированной Восточной территории. Этот приказ ошеломил офицеров бухенвальдовского гарнизона.
Узнав о новом назначении Коха на высшую должность, майор Адольф Говен позавидовал ему. Майор знал всю подноготную происшедшего. Черт возьми, полковнийу решительно везло! Неделю назад над комендантом нависла такая туча, что казалось, он не сможет спастись. А Кох не только выкрутился из тяжелого положения, но и, черт возьми, на этом же делает себе карьеру!
Неделю назад в Бухенвальд неожиданно нагрянула комиссия Имперского управления охранных отрядов СС во главе с генералом вооружения, носителем судебной власти СС, наследным принцем Вальденом. Принц Вальден был осведомлен о всех делах концлагеря. Он располагал сведениями о том, что Кох злоупотребляет своей властью, занимается взяточничеством и отправляет на фронт всякого офицера и унтер-офицера, которые не делали ему подходящих подарков. Таким образом, он получал золото, мебель, ценные вещи, дорогие одежды и драгоценности.
К изумлению своих подчиненных, Кох встретил комиссию очень холодно и в скором времени выпроводил ее из района концлагеря.
Говен ждал, что комендант поплатится за свою самоуверенность. Но у полковника, видимо, имеются достаточно сильные покровители.
В тот же день, когда гарнизону Бухенвальда зачитали приказ о новом назначении коменданта, офицер Марк Кубитц и унтер-офицер Руди Коглер покончили жизнь самоубийством. Узнав об этом, Кох сказал, что они счастливо отделались, ибо он готовил им нечто пострашнее смерти. Кубитц и Коглер собирали материал против коменданта.
Кох обосновал свой штаб в Люблине. Наиболее достойных доверия служащих Бухенвальда полковник перевел в Люблинский концлагерь. С ним уехали прожженный авантюрист, мастер всевозможных фальшивых документов штабной фельдфебель Дальман, специалист по массовым экзекуциям капитан Гакман, жулик и вор начальник вещевого склада заключенных фельдфебель Готхольд и другие.
Фрау Эльза не захотела покидать свою роскошную виллу. Она осталась жить в офицерском городке Бухенвальда. Это обстоятельство радовало майора. Говен все еще надеялся завладеть ее сердцем.
Новым комендантом Бухенвальда был назначен штандартенфюрер Пистер. Высокий, жилистый полковник, несмотря на свои шестьдесят шесть лет, был энергичен и подвижен. Он приехал, как язвительно отметил Говен, с допотопной старой мебелью и юной женой. Та была на сорок пять лет моложе своего мужа. Пистер ревниво оберегал ее и держал взаперти. Фрау Пистер почти не выходила из своего особняка. Адьютанта Бунгеллера, который попытался было установить деловое знакомство с женой коменданта, Пистер отправил на фронт, а лагерфюреру Эриху Густу прозрачно намекнул, что офицеру в его возрасте не следует жить врозь с собственной женой.
Особых перемен в жизни лагеря не произошло. Пистер придерживался коховской системы и считал ее идеальной. Собрав офицеров гарнизона, новый комендант приказал:
— Чтобы ни одна тварь из числа заключенных не шлялась без дела. Меня не интересует, что именно будут делать заключенные, но я хочу видеть одно: работу, работу и работу.
