Иван Любенко - Тайна персидского обоза
— Это так. Но, как мне рассказывал мой дед, за несколько недель до кончины ей слышался голос одного ее бывшего ухажера… Его звали Корней Рахманов. Он пропал в том же году. Мне отчего-то кажется, что существует какая-то связь между его исчезновением, смертью моей мамы и гибелью отца. Хотелось понять, что на самом деле с ними произошло…
— Позвольте узнать, как давно это было?
— В год моего рождения — в 1828 году. Маме грезилось, что этот поручик находился в опасности и просил ее о помощи. Очередной приступ страха и стал причиной ранних родов. Дедушка рассказывал, что она предчувствовала свою смерть. Когда ее не стало, папа отправился воевать с горцами и геройски погиб. Дедушка был на его похоронах и держал меня на руках. Неожиданно разразилась буря, и слетевшая с дерева ветка упала рядом с нами. Она никому не причинила вреда, но свалила крест, что всегда считалось дурным предзнаменованием. И к сожалению, оно сбылось: за свою жизнь я потеряла дедушку, мужа и всех своих детей. Заметьте, все они ушли из жизни трагически! Никто не умер от старости или болезни. За что меня постигла эта чудовищная божья кара — жить и видеть, как один за другим уходят в могилу твои самые близкие люди? — Старушка достала платок и промокнула влажные от слез глаза. — Я прекрасно понимаю, что человек не может противостоять высшим силам. Да об этом я вас и не прошу. Но вы в состоянии разгадать причины людских поступков. Пусть и очень давних.
— Вы хотите, чтобы я отыскал поручика, пропавшего восемьдесят лет назад? Помилуйте, но это же решительно невозможно!
— Но ведь была какая-то причина его исчезновения. Может быть, живы его родственники, коим что-то известно? А что, если через него вам удастся выйти на истоки нашего семейного проклятия? Или вдруг окажется, что на дне одной загадки лежит другая? Я предчувствую, что дьявольщина, поселившаяся в моем доме, как-то связана с прошлым.
— Или вовсе не имеет к давним событиям никакого отношения, — предположил Ардашев.
— А это уж, голубчик, вам решать!
— В данном случае я не могу гарантировать вам никакого положительного результата, — осторожно заметил присяжный поверенный.
— А мне, дорогой Клим Пантелеевич, достаточно того, что вы не отказали…
— Прежде чем я познакомлюсь со всеми обитателями этого дома, я хотел бы услышать их характеристику.
— С кого начнем? — поинтересовалась Загорская.
— Пожалуй, с вас, Елизавета Родионовна. Скажите, каким состоянием вы владеете и кто является вашим наследником? Если, конечно, своим ответом вы не нарушите тайну завещания.
— Здесь нет никакого секрета. У меня два доходных дома. В одном мы сейчас с вами находимся, а другой — на Есеновской улице. Есть мельница и маслобойня. На счетах имеется довольно значительная сумма. А вот духовная еще не составлена. Раньше я собиралась разделить все между внуком, внучкой и племянником, но потом Глафира завела шуры-муры с эти щелкопером, и я стала опасаться, что он пустит бедную девочку по миру. Да и племянничек тоже стал фертикулясы всякие выкидывать.
— Глафира — ваша внучка? — уточнил Ардашев.
— Да. Это дочь моего старшего сына. Он погиб, объезжая лошадь. В тот же день его жену хватил удар, и она умерла несколькими днями позже. После смерти сына выяснилось, что все его имущество заложено… Но я сполна рассчиталась со всеми его кредиторами, а сироту — Глашу — забрала к себе. Сейчас она преподает в женской гимназии. Изначально я намеревалась отписать ей все дома, мельницу — внуку, а маслобойню — племяннику. И все бы хорошо, но тут на Пасху появился этот новый жилец. Из Костромы приехал. По паспорту — Георгий Поликарпович Савраскин, газетный репортер. А называет себя на французский манер — Жоржем или Жоресом. Тьфу, противно! Прости, господи, грешную, — перекрестилась хозяйка. — Ну где вы, Клим Пантелеевич, видели такое сочетание — Жорж Савраскин, это все равно что Пьер Кобылкин! Ну не права я, а? — Присяжный поверенный не смог сдержать улыбки, и это не ускользнуло от внимания рассказчицы. Довольная удачной остротой, Загорская продолжила: — Я не раз ей говаривала: «Смотри, Глафира, не послушаешь меня, выйдешь замуж за эту промокашку — хлебнешь горькой водицы! Он весь капитал растратит, тебе рога наставит, а потом сбежит! Негодный он человек, Глаша, не для жизни!» Да только без толку все это… Вот тогда-то сердце мое не выдержало, и я ей объявила: если она своего Жоржика не бросит, то не видать ей этих двух домов, как Рождества на Пасху!
— И что же Глафира?
— Молчит и плачет тихонько… Любит она его, беса кучерявого!
— А Савраскин?
— Чистый лис. Ластится, презенты всякие ей дарит… В карты стал с нами играть. Одним словом, старается мне понравиться. Но я-то вижу его хитрющие глаза и мелочную душонку.
— Понятно. А что скажете о господине Шахманском? — Ардашев выжидающе посмотрел на старушку.
— Да-да. Аркаша — сын Ульяны. — Загорская снова достала платок и вытерла слезу. — Непутевый он какой-то… Вроде бы и неглупый, книжек много читает, а с барышнями у него не ладится. Я уже и сватать пыталась, да все без толку… «Одному, — говорит, — сподручней. Расходов меньше. Вот когда буду мельницей заправлять, тогда и женюсь». Так и ходит бобылем. Да и на службе у него не все ладится, а жалованье — кошкины слезы. Его одногодки давным-давно надворных получили, а он все в коллежских секретарях застрял.
— А ваш племянник?
— А это еще одна моя беда! Сын золовки… Человек неплохой, добрый, но никчемный. Семьей так и не обзавелся.
— Позвольте спросить его имя?
— Варенцов Аполлинарий Никанорович.
— Где он служит?
— Уже нигде. Вышел в отставку коллежским асессором. Приехал несколько лет назад погостить, да так и остался на моих щедротах. Да разве я против? Сродственничек все-таки… Тоже хотела оставить в наследниках, но, видимо, не судьба… Недавно был у меня с ним трудный разговор. Повадился он в Купеческом клубе в карты играть по-крупному, ну и продулся там до последних портков. В итоге отписал долговых расписок на приличную сумму. Через неделю кредиторы ко мне наведались… И что же мне оставалось? Я долги оплатила, а его предупредила, чтобы на серьезное наследство не рассчитывал…
— А кто-нибудь из посторонних бывает на вашей половине дома?
— Да нет, только свои. Разве что картежники мои раз в неделю собираются…
— Кто такие?
— А пожалуйте к нам в пятницу, часикам этак к восьми, вот зараз со всеми гостями и познакомитесь. А я, грешным делом, люблю в картишки-то перекинуться, вот и приглашаю народ поразвлечься. Ставки у нас копеечные, так, ради забавы.
