Крис Хамфрис - Кровь Джека Абсолюта
— Если что, ты разыщешь меня, паренек?
— Непременно, сэр. — Джек улыбнулся в ответ. — Можете на меня положиться.
— Положиться на Абсолюта? Сына Безумного Джейми? Ничего лучшего нельзя и желать! — Вулф притронулся кончиком трости к полям своей шляпы. — Джентльмены. Пора.
Развернувшись, он вновь направился к правому флангу, за ним двинулась свита. Какое-то время Макдональд смотрел ему вслед, потом произнес:
— Они одного поля ягоды, твой папаша и он. Горцы по сей день вспоминают Каллоден, но зла на них у нас нет. Храбрость и благородство в почете везде. — Он пожевал губами. — И раз уж о том зашла речь, пойдем, я представлю тебя главам кланов.
Представление было очень коротким. Джек услышал несколько пышных имен, но моментально забыл их, ибо французы ударили в барабаны. С холмов понеслись крики:
— Vive le General! Vive le Roi! Vive la Paix! [92]
Пледы и килты зашевелились.
— Семьдесят восьмой, становись!
Аналогичные приказы полетели вдоль фронта. Англичане поспешно вставали, образуя две цепи защиты: первую там, где лежали, вторую чуть сзади.
— Ты умеешь пользоваться мушкетом, солдат?
Джек кивнул.
— У нас недобор младших чинов, после того как кишки Арчи Макдугала разметало по всей палатке. Занимай его место в задней шеренге, я встану рядом с тобой. Сегодня будет важна каждая пуля, и этому, — горец похлопал по рукояти своего палаша, — тоже найдется работа.
Джек не ответил, он смотрел на равнину, по которой к нему неуклонно катилась белая, методично заливающая все бугры и заполняющая все низины волна. Какое-то время она казалась сплошной, потом в ней стало проглядывать голубое и розовое — цвета жилеток отдельных полков. Войска Монкальма наступали тремя основными колоннами, а между ними словно бы колыхалась радужная разномастная дымка — это были пестро одетые отряды милиции и ополчения. По мере приближения боковые колонны принимали все более размытые очертания, зато центральная двигалась слаженно, как на параде, являя собой белую, направленную в сердце британских формирований стрелу.
Англичане стояли недвижно. Дула их мушкетов и штыки были безобидно обращены к белесому канадскому небу.
— Ты забил две пули, парень?
Негромкий голос Макдональда вернул Джека к реальности.
— Да, сэр, — был ответ.
Вулф приказал зарядить мушкеты двумя пулями и увеличить количество пороха. Это повышало их разящую мощь, но снижало дальность каждого выстрела, что говорило о намерении командующего ждать, ждать и ждать.
Дробь барабанов вдруг участилась, и наступающие ускорили шаг. Фланги французов ощутимо расширились, а центр уплотнился. Горец, стоявший впереди Джека, принялся что-то размеренно бормотать по-шотландски. Молился он или бранился, сказать было трудно, но Джеку вдруг тоже отчаянно захотелось занять себя чем-то подобным, и он сглотнул, пытаясь смочить пересохшее горло слюной. Ученикам Вестминстера вдалбливали бесконечное множество разнообразных молитв, но почему-то сейчас в памяти не всплывало ни слова из них. Ни на латыни, ни на греческом, ни на древнееврейском, ни на английском. Джек попытался сосредоточиться, угрызаясь тем, что ранее слишком мало заботился о душе. Но ничего не шло в голову, потом что-то вспомнилось… вместе с каким-то ритмом… нехитрой мелодией, и он забубнил:
Изо всех мастей девиц,
что падут пред вами ниц,
обойди хоть целый свет,
лучше нашей Нэнси нет!
Он, должно быть, увлекся, ибо горец впереди него обернулся и изумленно вытаращил глаза. Его неподдельное удивление весьма позабавило Джека, он даже хихикнул. Раз, потом — два. Все, что творилось, ужасно смешило его, все было слишком невероятным, абсурдным! Еще совсем недавно он горланил эти куплеты в кабачках около «Ковент-Гардена», а теперь стоит черт-те где с мушкетом в руках, повторяя имя лондонской потаскушки, и сорок сотен французов бегут к нему, чтобы поднять его на штыки.
Он хихикнул еще раз, и белая армия словно услышала его смех. Все барабаны грохнули и разом смолкли. Вражеская лавина замерла в ста шагах от линии красных мундиров. Видно, идиотизм ситуации дошел и до лягушатников, решил окончательно развеселившийся Джек. Сейчас они перестроятся и торжественно повернут восвояси. А убьют его как-нибудь в другой раз.
Успокоенный и обрадованный этой мыслью, он почти с умилением наблюдал, как французы четко и слаженно опускают стволы мушкетов и прижимают приклады к плечу.
Послышался нарастающий грохот, воздух внезапно наполнился свистом и криками, а также напоминающими чоканье звуками. Пули, летящие градом, задевали ружейные замки, солдатские пряжки и патронташи или, уже беззвучно, входили в тела англичан. Горец, шептавший молитву, качнулся и, едва не сбив с ног соседа, упал — на месте его глаза зияла кровавая рана.
— Семьдесят восьмой, три шага вперед, — рявкнул голос с шотландским акцентом.
Горцы поспешно повиновались приказу, замешкался только Джек, не привычный к муштре. Заминки хватило ему, чтобы увидеть оказавшихся за шеренгами павших. Их было около дюжины, они частью корчились, частью не подавали признаков жизни. Джек вздрогнул, заторопился и… очутился в первом ряду.
— Роты… сомкнись!
Шеренги сдвинулись, заполнив бреши.
— Оружие к бою!
И вновь все пришло в движение. Каждый боец выставил ногу вперед и вскинул к плечу мушкет. Джек, помня уроки йоркширского сквернослова, справился с этим не хуже других. Чем неожиданно заслужил похвалу.
— Молодчина, — сказали сзади, обдавая его густым запахом трубочного табака. И прибавили: — Держись, сейчас будет жарко.
Облако дыма, окутавшее французов, начинало редеть, из белого марева, как призраки, появлялись шагающие фигуры. Барабаны вновь грозно зарокотали в такт громким крикам:
— Vive le Roi! Vive la Paix!
Лягушатники наступали.
А по рядам англичан пронеслось негромкое:
— Ждать.
Французы шли. Они уже были ярдах в восьмидесяти. Некоторые из них продолжали стрелять. Справа четвертый от Джека солдат вскрикнул, повалился ничком и застыл.
— Ждать, парни! Ждать!
Надо же, как это все-таки тяжело! К дулу мушкета словно приделали гирю. Руки Джека начинали подрагивать, еще одно-два мгновения — и пули войдут не во вражеские ряды, а в канадскую землю.
А белая волна все катилась. Семьдесят ярдов. Шестьдесят. Пятьдесят.
— Ну, идите, идите, — отчаянно шептал Джек. — Идите же к своей маленькой Нэнси.
Макдональд над ухом неожиданно прокричал:
— Взвод, пол-оборота направо.
Дюжина горцев автоматически повернулась, то же проделал и Джек. Теперь он вместе со всеми целился в левую колонну французов, где, судя по цвету жилеток, маршировали беарнцы.
Сорок пять шагов. Сорок.
— Ждать, парни. Ждать.
Потом, через бесконечно долгую паузу, раздалось долгожданное:
— Пли!
Джек, нажимая пальцем на спуск, испытал громадное, ни с чем не сравнимое облегчение. Порох на полке вспыхнул, свинец вылетел из ствола, плечо ощутило толчок отдачи. Он в кого-то целился, но не понял, попал или нет, ослепленный резкостью вспышки. Все опять утонуло в дыму, а когда тот стал, свертываясь, подниматься, взорам открылась ужасающая картина.
Передние ряды французских колонн были буквально сметены дружным залпом. Их строгий порядок нарушился, уцелевшие казались одинокими белыми островками: здесь три человека, там два, там один. Джек молча пялился на окровавленного офицера без треуголки, тот, опираясь на шпагу, что-то кричал, но с губ его почему-то не срывалось ни звука. Над равниной висела странная всеобъемлющая тишина.
Ее нарушил спокойный голос английского офицера:
— Приготовиться к перезарядке.
Этот негромкий приказ побежал по цепи к флангам, а над армией белых пронесся то ли всхлип, то ли стон, после чего французы развернулись и побежали.
— Они сломлены! Боже, они удирают! — Бригадный генерал Меррей подскочил к полковнику Фрейзеру. Без треуголки, без парика, взволнованно потирая красную лысину. — Вперед! За ними! Их надо добить!
Горцам не нужно было повторять это дважды. Мушкеты были вмиг закинуты за спину, в руках засверкали кинжалы и палаши. Джек не имел ни того ни другого, но, когда его взвод снялся с места, он без малейшего колебания тоже рванулся вперед. Однако он сделал лишь шаг, ибо Макдональд с решительным видом ухватил его за воротник и даже чуть проволок в обратную сторону.
— Стой, малый, стой!
Джек барахтался, извивался, пытаясь высвободиться из стальной хватки. Французы бегут, он должен дать им пинка. Не важно, что у него нет устрашающего шотландского палаша. Йоркширец учил, что штык в атаке не хуже. Джек, кстати, сегодня уже подколол им врага.
Но вывернуться из рук Макдональда было не так-то просто. Горец рывком развернул его, впился взглядом в лицо.
— Слушай меня, Абсолют. Мне велели не спускать с тебя глаз, и правильно, что велели. Иначе ты в горячке позабудешь себя и свой долг. Ты уже принял участие в бойне, и хватит. Теперь твое дело — ждать приказаний. Твои командиры надеются на тебя. — Он подбородком указал на английские развевающиеся знамена. — Ступай туда. Твое место там, а мое…
