Экономика апартеида. Опыт ЮАР в борьбе с санкциями - Дмитрий Анатольевич Жуков
Справедливость этого тезиса очевидна и в нынешнем веке. Экономика Южной Африки, где капитал по-прежнему находится под контролем богатого белого меньшинства, все так же ориентирована на повсеместное использование дешевого наемного труда африканцев, где без труда можно рассмотреть те самые «типичные черты рабства».
Социальное разделение общества сохранилось, что способствует консервации уродливых рудиментов расового неравенства. Спустя годы после крушения апартхейда его печать до сих пор лежит на обществе Южной Африки, повсюду проявляясь в повседневной жизни ее формально равноправных граждан. Хозяйка бурского дома в Претории была откровенно изумлена тем, что мы здоровались за руку с ее чернокожим слугой. А сам слуга долго отказывался перевозить нас в открытом кузове пикапа. Он предлагал сделать три рейса, чтобы по очереди перевезти нас – белых – в маленькой двухместной кабине машины.
– Принято, что в кузове ездят лишь черные. Белые позволяют себе такое в либеральном Кейптауне, но не в Претории. Тут этого не одобряют, – объясняла нам знакомая из местной русскоязычной общины.
Впрочем, этот момент кажется мелочью в сравнении с претензиями к прическам украинских девушек, которые предъявила супруга одного из наших бурских знакомых.
– Почему вы заплели африканские косички? Вы же белые, – спросила эта женщина, которая предпочитала длинные гладкие локоны, напоминающие о бюргерских прическах северной Европы, видимо, памятуя о не столь далеких временах «правила карандаша».
Сегрегация в общественных местах отменена еще с девяносто четвертого года. Однако африканские девушки, служащие в одном из офисов огромного торгово-развлекательного молла, ощущали видимый дискомфорт в расположенных здесь же кафе, где мы разговаривали с ними о жизни ЮАР. Отдыхавшие в них белые, люди вполне современного вида, то и дело поглядывали на черных девушек в одной компании с белыми иностранцами. Эта картина остается необычной для общества, где личные отношения между людьми разных рас в свое время карались тюремным сроком до семи лет. Впоследствии мы посетили «черное» кафе за пределами молла, где собираются исключительно представители африканской общины. И здесь на нас смотрели с тем же нескрываемым интересом.
Эти девушки рассказывали о сегрегации в городских офисах, где белые владельцы частных фирм нередко предпочитают держать в штате белых менеджеров, отводя черным низкооплачиваемые вакансии. Государственная политика, которая обязывает брать на работу чернокожих граждан, остается малоэффективной, поскольку требование закона игнорируется во многих частных кампаниях. Этот фактор дополнительно способствует росту безработицы среди африканского населения.
– Так было всегда, – сказала Норма Семенья из народа бапеди, уроженка провинции Мпумаланга. – Мой отец стал первым африканским врачом в округе, мать работает у него медсестрой, и ему много лет запрещали практиковать, а теперь белые врачи бойкотируют его. И у отца до сих пор нет ни одного белого пациента.
Обустраивая и обслуживая зажиточные районы в городах Южной Африки, черные работники живут в гораздо менее привлекательных и комфортных местах, попадая туда на маршрутках, где также нельзя встретить белого человека. Большинство наемных рабочих по-прежнему населяют трущобные кварталы, куда во время апартхейда насильно депортировали черных. Самым знаменитым из этих «тауншипов» (слово, которое почти издевательски переводят в наших гайд-буках как «городок») является Соуэто. «Возможно, это самое знаменитое гетто в мире», – печально сказал нам наш африканский друг. Огромное поселение было образовано в пятидесятых годах среди рудничных отвалов шахт. На сегодня в этом «городке» проживает около трех миллионов человек, однако точное число его жителей не может сказать никто. Дешевизна рабочей силы в Южно-Африканской республике обусловлена постоянной трудовой миграцией из других африканских стран. На сегодня здесь насчитывается от трех до пяти миллионов нелегальных мигрантов, что поддерживает постоянно высокий уровень безработицы. Часто эти люди живут в чудовищных антисанитарных условиях, без воды и света, а уровень смертности среди африканского населения Соуэто в три раза выше, чем среди белого населения Йоханнесбурга. Тауншип Мамелоди и другие гетто в окрестностях «белой» Претории, спустя годы после падения расистского режима, также представляют собой бедные «черные» кварталы.
Расхожий миф об апартхейде рисует расистскую ЮАР как страну всеобщего процветания, где запертое в «бантустанах» черное население вело счастливую жизнь под мудрым управлением белых господ. Этот ностальгический взгляд очень близок умильным байкам о процветании царской России под кормилом кротких венценосных самодержцев или рассказам о справедливых порядках на оккупированных вермахтом землях, освобожденных от большевистской чумы. В историческом смысле он продолжает традицию лубочных историй о райской жизни крепостных крестьян до реформы 1861 года и заставляет вспомнить литературные пасторали о счастливой доле американских рабов, беспечно живших под отеческим присмотром плантаторов-хлопководов.
Согласно этим мифологическим представлениям, нынешняя бедность большинства населения Южной Африки является следствием ликвидации апартхейда, а вовсе не одной из ее главных причин. Хотя в самой ЮАР, где хорошо помнят о своей недавней истории, такие утверждения стесняются делать даже ярые приверженцы старых порядков. Здесь знают, что процессы криминализации сегрегированного общества приобрели катастрофические масштабы еще в семидесятых годах прошлого века, когда Южная Африка вступила в полосу системного экономического кризиса. Именно банкротство экономической системы апартхейда и последующий за этим социальный коллапс в итоге обусловили падение его политического режима.
Ронни Касрилс, белый уроженец Йоханнесбурга, коммунист и один из лидеров боевого крыла Африканского национального конгресса, покинувший родину в шестидесятых годах, с горечью поражался ее социальным контрастам. К началу 90‐х годов они проявлялись здесь повсюду.
«Поездки по стране открыли для меня, в какой нищете и убожестве жили миллионы людей. Я написал Элеоноре о том, как стоя на холме неподалеку от Дурбана и вглядываясь в трущобы района Инанда, я подумал, что это было похоже на круги ада Данте. Женщины с трудом поднимались вверх по холму из наполненной дымом низины, чтобы набрать воды из кранов в соседнем районе, – делился он своими впечатлениями от ЮАР, где еще продолжала существование система апартхейда. – Вокруг городов были расположены обшарпанные поселки, не имевшие почти никаких удобств. В лачугах тех, кто поселился здесь незаконно, обитали миллионы голодных и безработных людей. Неудивительно, что здесь бурно развивалась преступность, росло число вожаков воинственных группировок, а силы безопасности использовали эту ситуацию, чтобы дестабилизировать общины черных южноафриканцев, направляя волны насилия против АНК и его сторонников. Пик Бота хвастался, что
