Владимир Малик - Шёлковый шнурок

— Ха-ха-ха, видишь, пан, память у меня есть! Я сразу узнал тебя… Вот только не пойму, для чего этот маскарад? Кто ты на самом деле — Комарницкий или Кульчицкий?

— Пусть лучше ваша ясновельможность называет меня Кульчицким. К этой фамилии здесь уже все привыкли.

— А может, ты такой же Кульчицкий, как и Комарницкий? А? — хитро прищурился Собеский и стал похож на обыкновенного мелкопоместного шляхтича, который запанибрата разговаривает со своим холопом.

— Всяко бывает на этом свете, ваша ясновельможность. Порой человеку удобнее под чужим именем. Ведь не у каждого такая прекрасная память, как у вашей ясновельможности, — с лукавинкой в голосе ответил офицер. — Да и какое это имеет значение, как я теперь называюсь? Главное, задать хорошую трёпку Кара-Мустафе! Чтобы бежал без оглядки и никогда больше не совался ни в Австрию, ни в Польшу, ни на Украину!

Собеский посерьёзнел.

— Да, пан Кульчицкий, или Комарницкий, или как там тебя… А-а, все едино, как тебя зовут! Важно то, что я тебе верю. Скажи-ка мне, друг мой, чем объяснить, что турки не захватили Тульн и дали нам возможность беспрепятственно навести мост, а сейчас — переправлять войска?

— Только уверенностью Кара-Мустафы, что союзники не посмеют перейти на правый берег, ваша ясновельможность. Побоятся, мол, его превосходящих сил.

— Сколько их у него?

— Если не считать убитых, раненых и больных, то боеспособных воинов наберётся не более ста тысяч…

— Сто тысяч? Ты не ошибаешься? Ведь ходят слухи, что Кара-Мустафа привёл трехсоттысячное войско!

— Это сильно преувеличено, ваша ясновельможность. Кроме того, вместе с войском в походе превеликое множество невоенного люда — возниц, погонщиков скотины, кашеваров, маркитантов, цирюльников… Их можно не брать в расчёт.

Собеский удовлетворённо засопел, многозначительно взглянул на Карла Лотарингского и Таленти.

— А сколько артиллерии выставят против нас турки? Говорят, у Кара-Мустафы тысяча пушек?

Арсен — это, конечно же, был он — возразил:

— Не верьте слухам, ваша ясновельможность. Пушек в три раза меньше. И ошибиться я не мог — сам просмотрел весь артиллерийский обоз. Турки всегда преувеличивают свои силы, чтобы запугать противника.

— Пожалуй… — задумчиво произнёс король. — Не впервые встречаюсь с ними. Под Хотином было то же самоё.

Он умолк, размышляя о чем-то.

Арсен учтиво подождал некоторое время, а потом нарушил молчание:

— Ваша ясновельможность, губернатор Вены генерал Штаремберг при нашей последней встрече очень просил поторопиться с помощью. Силы осаждённых на исходе. От болезней ежедневно умирает пятьдесят — шестьдесят человек. А ещё гибнут и от бомб, и от пуль… В городе начинается голод…

— Понимаю, — ответил король. — Осаждённым осталось недолго ждать. Если сможешь пробраться ещё раз к Штарембергу, скажи, чтобы держался до последнего! И вот ещё что: нужно разведать подступы к Вене с западной стороны — от Дуная через гору Каленберг до Дорнбахского леса… Не заняты ли те места турками?

— Я попробую, — кивнул Арсен. — Только как мне возвратиться к вам и одновременно попасть в Вену? Кроме того, я хотел бы побывать во вражеском лагере, может, удастся узнать что-нибудь важное…

— Тебе нет надобности возвращаться. С тобой пойдёт один знакомый тебе пан, опытный и храбрый воин. Он вернется сюда и доложит мне обо всем, а ты пойдёшь своей дорогой дальше.

— Кто бы это мог быть? Храбрый и опытный… Постойте, постойте… Ваша ясновельможность, неужели — Мартын Спыхальский? Он здесь? — Радостная улыбка озарила озабоченное лицо Арсена.

Собеский тоже улыбнулся.

— О! Вижу, вы с ним настоящие друзья! Ну что ж — я рад свести вас сегодня вместе. И пусть это будет в счёт моей благодарности тебе за верную службу отчизне и королю. Пан Таленти, прикажи привести сюда пана Спыхальского!

Секретарь вышел отдать распоряжение.

Собеский заговорил с Карлом Лотарингским по-французски, и они оба склонились над столом, на котором лёжала большая цветная карта Вены и её окрестностей.

Стоя в стороне, Арсен вслушивался в чужую речь. В душе росла уверенность, что не зря он за последние два месяца затратил так много сил, чтобы расстроить планы Кара-Мустафы! Не зря множество раз рисковал головой, пробираясь в Вену и переплывая Дунай! Силы союзников выросли вдвое, а во главе их стал сам Ян Собеский, который, как и Сирко на Украине, посвятил свою жизнь борьбе со страшным турецко-татарским нашествием и ровно десять лет назад, будучи ещё гетманом, а не королём, наголову разгромил турок под Хотином.

Хотелось верить, что и сейчас, когда Собескому стукнуло пятьдесят четыре года, он не утратил ни мужества, ни воинского умения и его не оставило покровительство судьбы.

Арсен прекрасно понимал: если не остановить Кара-Мустафу под Веной, к ногам его падёт половина Европы! И Златкина жизнь будет окончательно исковеркана. Поэтому он поклялся себе, что сделает все, чтобы помочь Собескому разгромить ненавистного врага.

Позади него зашелестел полог. Арсен оглянулся — в шатёр в сопровождении Таленти вошёл Спыхальский. Вытянулся, напыжился, выставив вперёд острые усы. Щелкнул каблуками.

И вдруг — увидел Арсена.

Куда девалась его напускная важность! Усы вздрогнули, белые зубы засверкали в улыбке, в глазах — удивление и радость… Он сразу забыл о присутствии высочайших особ, широко раскинул руки, кинулся к Арсену и, схватив в объятия, во весь голос воскликнул:

— Друже мой! Холера ясная!.. Вот не ожидал встретиться тутай с тобою! — И только после того, как заметил недоуменный взгляд Карла Лотарингского и широкое, полное, добродушно улыбающееся лицо короля, понял, какое невероятное нарушение этикета допустил. Он покраснел, смутился, потом вытянулся в струнку и пробормотал: — Прошу прощения у вашей ясновельможности… Такая неожиданность — друга встретил…— И снова смущенно умолк.

В ответ Собеский громко рассмеялся.

— Друга увидел — и про короля забыл! Вот это я понимаю — дружба! Ха-ха-ха!

У Спыхальского теперь пылало не только его обветренное лицо, но и уши побагровели. Казалось, даже усы занялись малиновым пламенем.

Собеский захохотал ещё громче — он любил посмеяться, — но внезапно стал серьёзным.

— Ну вот что, панове, не будем терять время! Не позже чем завтра утром я должен знать, свободны ли от турецких войск западные подходы к Вене, можем ли мы их занять. Это будет выгодная позиция для нас… Оттуда и ударим по врагу! Только бы вовремя прибыл Менжинский с казаками…

Последние слова поразили Арсена.

— Разве сюда придут и казаки, ваша ясновельможность?

— Да, я жду их с часу на час!