Дарья Плещеева - Курляндский бес
Глава десятая
Дюллегрит и не подозревала, что способна с такой силой ревновать.
Как всякая девочка, она увлекалась сперва мальчиками, потом юношами. Последним увлечением был танцовщик Йоос Рейсинг. Когда Длинный Ваппер привел Йооса, Дюллегрит не было еще пятнадцати. Она уже тайно от всех целовалась с другим танцовщиком, фламандцем Дирком. Но Дирк предпочел дочь булочника Антье и обручился с ней. Правда, ничего из этого обручения не вышло – Антье, подумав, предпочла плясуну подмастерье собственного батюшки; плясун будет разъезжать бог весть где, оставляя дома с детишками, а подмастерье со временем станет цеховым мастером.
Так что Дюллегрит, почти не расстроившись, стала строить глазки новичку Йоосу. Замуж ей было рано, брат и мать твердо сказали – не раньше чем исполнится шестнадцать, и у них с Йоосом хватило благоразумия не слишком увлекаться поцелуями.
Но Йоос был невысок, коренаст и коротконог. При этом прыжки делал неимоверной высоты, ни одному итальянскому плясуну такие и не снились, длинноногий Никласс так не умел. Им можно было увлечься, более того – можно было желать выйти за него замуж. Но Дюллегрит очень хорошо себя понимала. Ей, как всем соседкам-ровесницам, хотелось замуж, более того – она была убеждена, будто это необходимо, как только исполнится шестнадцать, а если до восемнадцати даже ни с кем не обручишься, то ты – унылая старая дева. Йоос был подходящим женихом еще и потому, что хотел жениться. Кроме всего, он бы не стал запрещать супруге заниматься танцами.
Дюллегрит Пермеке спокойно ждала шестнадцатилетия, когда Никласс Пермеке объявил, что труппа едет танцевать при дворе курляндского герцога.
Когда те, кого вез туда граф ван Тенгберген, собрались вместе и Дюллегрит увидела графа, у нее вылетели из головы все мысли, кроме одной: пропала, совсем пропала! Она влюбилась в красавца так, что сама удивилась – откуда в душе столько страсти?
Вместе с любовью на девочку обрушилась ревность. Дюллегрит видела, что граф охотно проводит время с двумя бегинками. Сестру Денизу она в расчет не брала – Дениза слишком была похожа на самую настоящую монахиню и вела себя не как живая женщина из плоти и крови. А вот сестра Анриэтта… Эта была хороша собой и уверена в своей красоте. Дюллегрит, наблюдая за ней, обнаружила, что бегинка поглядывает на ее брата Никласса, а Никласс – на бегинку.
О том, что Никласс и сестра Анриэтта вдруг стали близки, Дюллегрит узнала, подслушав разговор танцовщиков, которым брат сдуру похвалился победой. Танцовщики обсуждали воображаемое богатство бегинки – одни перстни на ее пальцах стоили целое состояние. Они слыхали о бегинках, которые выходили замуж, и уже делили приданое Анриэтты – сколько уйдет на покупку дома в Антверпене, сколько – на новые костюмы для труппы. Дюллегрит вздохнула с облегчением, но Длинный Ваппер вдруг стал сварлив, злобен, чуть ли не с кулаками набрасывался на товарищей, и всем стало ясно – приключение с сестрой Анриэттой завершилось; судя по всему, новый любовник ей не понравился. Дюллегрит опять насторожилась.
Когда вся компания графа ван Тенгбергена прибыла в Гольдинген, Дюллегрит с Дирком прогулялись по городу и посмотрели, кто где поселился. Оказалось, что между домом, половину которого сняли бегинки, и другим, где снял две комнаты граф, сотни две шагов. Это девочке сильно не понравилось.
Потом танцовщикам отвели помещение и время для репетиций с герцогским оркестром. Сердитый Никласс гонял всех чуть ли не с плеткой, и Дюллегрит, почти не покидая герцогского замка, очень беспокоилась о графе.
Она вроде и понимала, что такой аристократ никогда не женится на плясунье. Но она видела, каков он нравом, и предположила, что такой благородный господин просто обязан повести под венец мать своего будущего ребенка. Только бы этой матерью не оказалась сестра Анриэтта…
Нужно было убедиться, что граф по ночам не бегает в гости к сестре Анриэтте. Единственный способ – проследить за ним, и Дюллегрит после того представления, что наконец дали танцовщики герцогу с герцогиней и придворным, сумела ускользнуть от брата.
Граф шел домой пешком, Дюллегрит кралась следом, соблюдая достаточное расстояние, и видела, как к нему подбежал Палфейн, как несколько секунд спустя налетели люди в длинных, за колено, одеждах.
Ей бы следовало кинуться на помощь, хотя бы закричать, чтобы спугнуть грабителей, но она растерялась и онемела. К тому же все произошло очень быстро. Она бы не успела сосчитать до десяти, как грабители разбежались, а Палфейн заголосил, призывая стражу. Теперь уж было бы вовсе нелепо высовываться.
Дюллегрит поступила разумнее – она побежала следом за грабителями. Так она и выяснила, что на графа напали московиты. Но для чего – естественно, не поняла. Граф сказал стражникам, что пропала лишь книга. Дюллегрит читать и писать умела, но очень плохо, все книги для нее были на одно лицо, и ценности пропажи она понять не могла.
На следующий день она видела графа в замке, но подойти к нему при всех не могла – это значило бы признаться, что ночью она за ним следила, и стать общим посмешищем. Граф не жаловался на пропажу денег, он вообще ни на что не жаловался, и Дюллегрит поняла, что потеря невелика. Однако и малую потерю не мешало бы вернуть. Опять же, сообщение о московитах было хорошим поводом для встречи. Она тайком от брата бегала ночью к жилищу графа, стучала в окно, звала, но он не откликнулся.
Дюллегрит была упряма. Может, даже упрямее, чем брат, – а насчет брата она знала, что он пытался объясниться с сестрой Анриэттой, но ничего не добился.
При первой возможности она улизнула и ночью побежала к графу.
Стук в окошко оказался бесполезен. Дюллегрит чуть не расплакалась от злости – вот уже второй раз этот простофиля не хочет ее впускать! Она собралась уходить и прошла десятка два шагов, когда услышала голоса. Эти голоса доносились с неба.
– Враги, враги мне пакостят! – жаловался один. – Я знаю, кто они, а доказать не могу! Того и гляди, его высочество откажется от моих услуг! Я умоляю вас, ваша светлость, замолвите за меня словечко перед их высочествами! Объясните, что злодеи испортили мой «гроб», подсунув туда зловредные травы!
– Злодеев вокруг полно, – согласился другой голос. – Достаточно снять крышу хотя бы вон с того дома, и мы увидим почтенную фрау в объятиях кучера.
– Да пусть хоть с конюхом спит! Ваше сиятельство, на вас вся надежда! Его высочество вас уважает!..
