Михаил Голденков - Тропою волка
Что же касалось судьбы Великого княжества Литовского, то, по мнению Одоевского, «оно и так под царскою рукою утвердилось». Комиссары уехали, ничего не ответив, сказав, что все это надо обсудить. «Обсудить… С лучшими лекарями страны», — хотел добавить Кмитич, но не стал. Лично ему все было понятно: с этими людьми договариваться о чем-либо невозможно, ибо они пришли из мира, где все поставлено с ног на голову.
— Разговаривать с глухим невозможно. Их нужно только выбросить отсюда пиками да саблями, — сказал Кмитич Красинскому. Тот лишь тяжело вздохнул.
Ничего не ответили литвинские послы и на пятой встрече, состоявшейся 20-го числа. Зато между самими комиссарами Речи Посполитой, между литвинами и поляками, начались жаркие споры. Первые говорили, что московитяне несут полную околесицу и слушать их вообще не надо. Вторые говорили, что с сумасшедшими обычно лекари советуют во всем соглашаться. И нужно кое-что принять из их требований.
— Добре, панове, — не выдержал Красинский на предложение поляков отдать часть Литвы Московии, — а почему бы тогда, руководствуясь вашей логикой, не пообещать царю трон польский?
— Ну, это уж вообще! — стали возмущаться поляки, но Красинский их остановил:
— Я ни пяди родной земли им не уступлю! Но раз уж они такие странные люди, то будем их за нос водить. Ведь все равно Ян Казимир на такое сумасшествие никогда не пойдет. Он лучше из деревенской хаты хлопчика принесет да на трон посадит, чем призовет тирана из Азии на престол Народной Республики. Давайте соглашаться, а там видно будет.
И вот, на очередной встрече, комиссары, краснея от стыда, начали что-то лепетать по поводу возможности воцарения Алексея Михайловича на польском троне, но на определенных условиях. И вот эти условия нужно было теперь тщательно обсудить и согласовать. Красинский же одним из таких условий называл полный вывод московитских войск из Литвы за границу, установленную Поляновским мирным договором от 1634 года.
Комиссары от Литвы укоряли и австрийских посредников, и польских товарищей за то, что те, похоже, поставили крест на ВКЛ, намереваясь полностью сдать страну захватчикам. Поляков заботила лишь Польша. Ну, а московские послы продолжали даже во время переговоров демонстрировать литвинам свою силу: в эти дни по приказу царя московские ратники нападали на шляхетские дворы в пограничном Гродненском воеводстве, забирая имущество, а шляхту заставляли присягать царю. В Троках атаке подвергся двор пани Патихи. Московиты взяли несчастную женщину в плен и все ее добро разворовали.
Тем временем проект унии двух держав кое-как составили, набросали на бумаге и отправили на рассмотрение в сенат. Позже этот же вопрос должен был рассмотреть очередной сейм Речи Посполитой. Делегации, таким образом, ушли на каникулы до октября. Кмитич же, пользуясь случаем, отпросился на это время в Кейданы, где его уже ждала Алеся.
— Женюсь! — радостно оповещал всех Кмитич.
Глава 14
ЛИВОНСКИЙ КРАХ ЦАРЯ
Губернатор Ливонии Магнус Де ла Гарды, кажется, был застигнут врасплох, хотя подобного поворота событий он просто обязан был ожидать, и ожидал, проклиная в глубине души своего короля, кочующего по польским полям. Гарнизон рижской фортеции насчитывал не более шести тысяч человек. 24-го августа при приближении царских войск к Риге Де ла Гарды приказал оставить стены форштадта — городского посада — и срочно отступить за городские укрепления. В спешке рижане оставили нетронутыми пригородные сады, что облегчило московской пехоте земляные работы на своих укреплениях под прикрытием деревьев. В короткие сроки царские солдаты и стрельцы возвели дюжину земляных «городков» для укрытия от обстрела со стен города.
Шесть батарей царского войска принялись беспощадно бомбить Ригу. Помимо чугунных ядер и гранат на город обрушились зажигательные снаряды — каленые ядра, а среди мортир применялись новейшие камнеметы — пушки с тонкостенными стволами, способные метать каменные ядра. Производя сопоставимые с гранатами разрушения, снаряды этих мортир не были дорогостоящими и сложными для заряжания, в отличие от «гранат больших» — мортирных бомб. За первые сутки по городу было произведено 1700 выстрелов изо всех видов орудий. Жители города были жутко перепуганы этим огненным градом, обрушившимся на их мирный торговый порт. К губернатору потянулись люди, умоляющие сдаться на волю победителя и уберечь Ригу от полного разгрома и пожара.
— Мы скорее умрем, чем сдадимся этим гуннам! Вы разве не слышали ничего о Ливонской войне с Иваном Васильевичем Ужасным? — хмурил в ответ рыжеватые брови несгибаемый швед. — Я не рассчитываю на милость этих варваров, а вот на помощь с моря — рассчитываю.
И вправду — хотя московиты обложили город, морские пути Риги были полностью свободны. Солдаты заверили губернатора, что будут сражаться до последней капли крови. И помощь, в самом деле, прибыла: прямиком из Швеции 12 сентября в рижский порт вошли суда, доставившие гарнизону крепости подкрепление в количестве 1400 солдат.
Трижды Де ла Гарды и рижский граф Торн делали весьма удачные вылазки, громя пушки и укрепления под стенами Риги, уничтожив более сотни пехотинцев и артиллеристов врага. Однако при последней такой вылазке пуля стрельца настигла графа Торна, и тот, сраженный, вывалился из седла. Произошло это в тот самый момент, когда отряд защитников города уже ретировался по мосту обратно в городские ворота. Торна никто поднять не успел, и раненый офицер попал в руки стрельцов. Те тут же добили несчастного графа, отрубили ему голову, насадили ее на вилы и стали носить перед стенами города, издевательски хохоча.
— Огонь по мерзавцам! — приказывал Де ла Гарды, и рижские пушки открывали яростный огонь.
Московиты тут же ретировались, потеряв нескольких человек. Но на следующий день они вновь показались у стены, уже на большем расстоянии, вновь с вилами и головой несчастного Торна. Де ла Гарды в подзорную трубу хорошо рассмотрел сотника, держащего окровавленные вилы. Этот же самый был и в прошлый раз, его трудно было не узнать — с длинной ярко-рыжей, словно крашеной, бородой, в ярко-зеленом кафтане.
— Он же пьян! — воскликнул молодой ротмистр, также в подзорную трубу расматривающий издевающихся над рижанами московитов. — Посмотрите, герр губернатор! Как же это?! Ведь им пить вера запрещает!
— Ну, в Московии запретов мало кто придерживается, — Де ла Гарды с хмурым видом сложил свою подзорную трубу, — велите пальнуть по ним из пушек, ротмистр! Удручающее зрелище! Бедный Торн, воздай Господь его душе по заслугам!
