О чем молчат камни - Александр Лаврентьевич Колпаков
4
Топильцин полулежал на возвышении, покрытом шкурой ягуара. Его сак бук, белый плащ, падал на пол свободными складками. Напротив него сидел Асмунд.
Топильцин все допытывался, не от богов ли пришел к ним рыжеволосый ярл. Асмунд качал головой и рассказывал о фьордах, штормовом море Севера, о жизни викингов, саксах, арабах, римлянах-византийцах. Вождь лишь чуть усмехался, воспринимая все это как искусную выдумку. Ибо в опыте тольтеков не было такого. А раз не было — значит, не существовало. Правда, в глазах ярла Топильцин читал искреннюю тревогу и тоску по родине. Ясно, что чужак неотступно думает о том, что с ним было раньше.
А разве и сам он мог забыть свое прошлое?.. Перед внутренним взором Топильцина Кецалькоатля встал шумный город Солнца, Тула-Толлан. Долгие годы был он там могущественным владыкой, и его слово, слово посланца богов, было священным для всех тольтеков. Но высшая знать и жрецы, подстрекаемые сводными братьями по отцу, сумели победить его в борьбе за власть… Топильцин припомнил, как ему пришлось ночью покинуть Толлан. Днем и ночью шел его отряд на юго-восток, к морю. Через горы и безводные пустыни, под палящим солнцем. И нельзя было остановиться: преследователи шли по пятам. О эта отчаянная битва при Синалоа!.. Лишь боги, что зажгли в ночном небе цветные огни, помогли ему вырваться из смертельного кольца. Да, сводные братья хотели видеть его на жертвенном камне. Не удалось… Сколько лет прошло с тех пор, как он здесь, в болотистых джунглях Ноновалько? Но пусть он тогда потерял все. Он не сдался. Вот его новый город, столица будущего царства, Тулапан-Чиконаутлан. У него много друзей в Толлане, часть из них последовала за ним в изгнание. И он, Пернатый Змей, оправдает их надежды. Мир еще услышит его имя. Боги помогут осуществить великий замысел.
— Теперь ты знаешь язык тольтеков. И будешь служить мне. Забудь о своем прошлом, как забыл его я… — словно очнувшись, медленно проговорил Топильцин. — Это говорит тебе Пернатый Змей.
— Да, — ответил Асмунд. — Я, потомок Вотана, буду служить тебе, великий вождь. Но я викинг, и моя рука скучает без оружия. Назови своих врагов!
Топильцин удовлетворенно наклонил голову, встал. Его плащ распахнулся.
— Ты верно понял мои мысли… Боги тольтеков учат: добро — это победа, это чужие сердца, вырванные из груди. Зло — это поражение и твое сердце на жертвеннике. — Черты лица Топильцина исказились, в глазах вспыхнул огонь. — Я, Пернатый Змей, отныне буду только побеждать! Скоро я двину воинов на завоевание мира…
Топильцин зорко вглядывался в ярла.
— На рассвете ты поведешь отряд, — добавил он спустя некоторое время. — Надо испытать силу врага. — Топильцин простер руку на восток. — Там лежат царства. По богатству нет им равных.
Асмунд внимательно слушал, и перед ним вставали очертания могущественных и сказочно богатых государств племен киче, тутуль-шиа и других, названий которых он не мог запомнить: тучные поля маиса, белокаменные селения со взметнувшимися к небу пирамидами, храмы и дворцы правителей.
— …Там сильные, мудрые жрецы, познавшие тайны земли и неба. Но я сломлю их могущество, а знания этих жрецов будут служить мне. Пока у меня мало воинов. Потом придет время — и я, великий Пернатый Змей, крикну: горе вам, люди киче! Берегитесь, жрецы и правители!.. Я несу конец вашему могуществу. Кто сможет остановить тучи моих воинов? Горе вам, люди киче!
— Я готов, вождь. Но дай мне оружие.
— Завтра на рассвете, — медленно повторил Топильцин, не глядя на ярла, — ты поведешь воинов в земли киче. Верю: ты победишь.
5
Второй месяц двухтысячный отряд тольтеков пробирался по запутанным тропам Ноновалько — страны, опаленной солнцем, покрытой непроходимыми лесами, болотами. Город Пернатого Змея, Тулапан-Чиконаутлан, остался далеко позади. Только теперь Асмунд понял, что такое Ноновалько. Здесь, в долине девяти рек, жили, копошились, как в муравейнике, бесчисленные воинственные племена. Даже воины могущественного Толлана, лежавшего где-то в стороне, не осмеливались проникать в это царство дикости, жестокости, безумной храбрости и вечной войны. Племена издревле враждовали между собой. Каждую минуту они готовы были кинуться в смертельную схватку с любым, кто захотел бы посягнуть на их неограниченную свободу и несуществующие богатства, кто просто был сыт, богат и не знал, как они, постоянной погони за скудной пищей. Племена ица, киче, тутуль-шиа, какчикелей — дикие родичи тех, кто жил в белокаменных городах. «И этих дикарей Топильцин надеется объединить, поднять на войну против сильных царств? — Асмунд с сомнением качал головой. — Пустая затея. Хотя вождю тольтеков виднее, он ведь посланец богов».
Какой-то отрывистый, непривычный звук нарушил вековой шум девственной сельвы. «Цок!» — прозвучало опять. Ярл подал знак ахкакаутину. Воины остановились. С ветви альгаробо вспорхнул пугливый кецаль. Возбужденно застрекотали обезьяны.
«Цок, цок, цок!» — все настойчивее звучало в зарослях.
— Это каменотесы, рабы, господин, — вполголоса пояснил ахкакаутин. — Они строят храм. Я посылал разведчика. Он говорит: осталось семь полетов стрелы.
— Пора, — Асмунд вытащил из ножен меч. Отточенное лезвие блеснуло в лунном свете.
Воины развязали тюки, надели длинные рубахи, толсто простеганные хлопком и пропитанные солью. Эта жесткая и прочная одежда хорошо защищала тело от копий, стрел и обсидиановых мечей. Медленно продираясь в подлеске, тольтеки вспугивали ядовитых гадин, кишевших под ногами. Все громче раздавались цокающие звуки.
…Асмунд на рассвете напал столь внезапно, что успел без сопротивления пройти до главной площади города. И только здесь, среди храмов и дворцов, началась настоящая битва. Казалось, каждый дом, платформа, каждая ступень пирамиды сражались против тольтеков. Стража и правители майя не сразу поняли, кто осмелился напасть на священный Копан. Свист летящих стрел, глухой скрежет обсидиановых мечей, хрипы умирающих, воинственные крики наполнили еще не вполне проснувшийся город.
Яростный бой кипел на ступенях главной пирамиды. Ряды воинов, подобно волнам, то взлетали вверх на несколько ступеней, то опадали вниз. Постепенно ярлу и его воинам удалось пробиться на широкие площадки — главные уступы пирамиды. Они закрепились здесь, но сопротивление майя нарастало с каждым мгновением. Жрецы и стража бились насмерть. К тому же все новые воины вливались в их ряды. Пока тольтеков спасала сама религия майя: она требовала не убивать врага, а брать в плен, чтобы принести в жертву богам или продать в рабство.
