Владимир Андриенко - Галерные рабы его величества султана
Такоже подтверждается, что всякие выборные суды казачьи и выборные городские должности должны и впредь отправляться свободно.
Но самого Гетмана Войско Запорожское не избирает свободным выбором и только извещает царя о своем выборе, как то было закреплено прежним договором, а токмо подает великому государю три кандидатуры в гетманы, а государь великий свое волей из сих кандидатур избирает гетмана.
Гетман и войско Запорожское отныне не могут принимать посольства от иностранных государств, И иноземные государи могут сноситься только с великим государем Алексеем Михайловичем.
Гарнизоны и войска его царского величества отныне пребудут во всех крупных городах гетмана, для лучшей обороны и зашиты от врагов.
Казацкий реестр, что ранее определялся в 60 тысяч, отныне уменьшиться до 40 тысяч".
Гетман отложил документ и посмотрел на хорунжего Яненченко.
— Что скажешь на это? Они требуют увеличить количество моих полков в войне, но сами же требуют сократить реестр. Как это понимать?
Яненченко был поражен тем, что услышал. Такого он совсем не ожидал. Да, он знал, что царь потребует увеличить количество московских войск в городах гетманщины, и был к тому готов. Но запрещение связываться с иными государствами и запрещение самим выбирать гетмана — это прямое нарушение прежнего договора!
Он долго молчал. Хмельницкий снова спросил его:
— Как это понимать, пан Иван?
— Понять их не столь сложно, пан гетман, — ответил хорунжий.
— Но что это такое тогда?
— Это предательство, — прошептал хорунжий. — На такие условия твой отец Богдан никогда бы не пошел!
— Что? Ты сказал предательство?
— Да, предательство! Царь отныне станет выбирать гетмана. Его гарнизоны будут во всех Украинских городах и крепостях. И отняли у нас право на отношения с другими державами!
— Погоди, Иван. Царь не выбирает нам гетмана, но всего лишь утверждает его.
— Но при твоем отце Москва в выборы гетмана не вмешивалась вообще, Юрий.
Молодой Хмельницкий мало, что понимал в делах государства и совершенно не видел тех пружин, благодаря коим государственная машина работает. Это был не гениальный Богдан, и не умный Выговский. Вот и сейчас он растерялся и ждал, что Яненченко что-то ему посоветует.
— Но они потребуют от меня пойти на заключение такого договора. Так?
— Так, пан гетман. Не просто так именно тебя хотели видеть новым гетманом. Хитер царь Алексей и его советники. Но и мы не глупее. К тебе прибыл еще один посланец, Юрий. Я поначалу не хотел про него говорить. Но теперь самое время после такого письма.
— Кто такой? — спросил Хмельницкий.
— Полковник твоего отца Михаил Криса. Тот самый, что ушел к полякам и не согласился ставить подпись под договором с московским царем.
— Изменник? — спросил Юрий, так как сам слышал, как таким прозвищем некогда обозвал его гетман Богдан.
— Отчего ты называешь полковника Крису изменником? Не он один тогда в 1654 не пошел за Богданом. И он привез тебе привет и пожелания здоровья от польского короля.
— Но сноситься с королем за спиной у царя — измена! Вспомни, что было с Выговским. Он разорвал договор с царем и заключил союз с Речью Посполитой. И что получилось?
— Но царь таким новым договором сам нарушает статьи Переяславского договора. Выслушать Крису стоит, пан гетман. Он ждет, когда ты позовешь его. Он поселился в Чигирине в простой корчме.
— Но его могут опознать, Иван. И что тогда скажет воевода Шереметев? Скажет, что я с поляками снюхался. Здесь посланец Шереметева Ляпунов со своими людьми.
— Крису никто не узнал и не узнает, гетман. Он вырядился купцом продавцом тканей. Вызови на завтра с образцами к себе. Кто про такое что подумает?
— А если его узнает кто-нибудь? — струсил молодой Хмельницкий. — После такого меня воеводы московские прикажут схватить и в железа заковать! И многие наши полковники то решение поддержат. Сомко, Брюховецкий, и с ними многие предадут меня.
— Пан гетман!
— Я не хочу с царем ссориться, Иван. Пусть этот лист от царя мои полковники и генеральная старшина изучат и скажут, что делать надобно. У Шереметева здесь армия в 30 тысяч человек! И забывать про это не стоит, Иван.
— Так пан гетман не примет полковника Крису?
— Нет, нет. Я не хочу его видеть.
— Значит, прогнать его?
— Прогнать? Зачем же. Поговори с ним сам от моего имени, Иван.
— Хорошо, пан гетман.
— А потом расскажешь мне, чего хотят и что предлагают поляки….
Трапезунд: галера "Меч падишаха"
Галера "Меч падишаха" вошла в большой порт Трапезунда.
Трапезундский вайалет османской империи протянулся вдоль морского берега больше чем на 400 километров и был густо заселен. Здесь проживало довольно пестрое население из турок, персов, греков, армян, которые занимались земледелием, рыболовством, торговлей.
Город этот был некогда столицей Трапезундской империи, где властвовала византийская династия Комнинов. Но в 1461 году это государство пало под натиском османов и стало частью их империи…
Прозвучала команда:
— Порт Трапезунда! Суши вёсла!
Рабы быстро исполнили требование и вздохнули с облегчением. У них будет некоторое время для отдыха.
— Мы прибыли, Федор, — прошептал Ржев. — И попомни мое слово, мы простоим здесь долго. И у нас появиться шанс.
— Посмотрим, Вася. Твоими бы устами, да мед пить. Хотя плохо понимаю, куда мы здесь сможем бежать?
— Главное сбросить цепи.
— Вы про что толкуете? Про бегство? — усмехнулся Минка Иванов. — Вы меня про то спросите. Я за веслом десять лет. И много где бывал. А как бежать отсюда не понял.
— Это потому, что нас с тобой не было, Минка. Мы с Федором многое можем.
— Вона как? Посмотрим, чего вы можете. Не сидели за веслом и рабами долго не были вот и мечтаете понапрасну. Знаете, что с рабами беглыми делают, коли ловят их?
— Палками бьют по пяткам? — спросил Федер.
— И палками бьют. И на кол сажают, и на кожу сдирают с живого, дабы иным рабам не повадно бежать было.
— Тихо! — проговорил Мятелев. — Корабль стал на якорь…
Капудан-паша галеры "Меч Падишаха" Мустафа, третий уже за последние два месяца капитан этого проклятого корабля, вздохнул с облегчением. Они прибыли в порт, и он сохранил корабль падишаха.
Мустафа ранее был спахием, держателем большого имения, и как водиться служил в тяжелой коннице. И карьера его складывалась удачно и богатства его умножались. После удачного рейда против гадуков на Старой Планине (Болгария) он был назначен бюлюк-пашой и стал начальником войск в Сливене. Но видно гнев Аллаха пал на его голову и однажды повстанцы вырезали весь его отряд и белер-бей возложил всю вину на него. Его хотели казнить, но авторитет его отца, славного воина, помог ему избежать смерти. Мустафу отправили на войну с гяурами простым всадником тяжелой конницы.
