Александр Дюма - Жозеф Бальзамо. Том 1

Путник без колебаний повиновался. Молчание в зале стало еще глубже, лампы, казалось, потускнели, а собравшиеся стали еще больше походить на призраков; они затаили дыхание.

— Пли! — крикнул председатель.

Послышался щелчок курка, из кремня вылетел сноп искр, порох, находившийся на полке, вспыхнул, но далее никакого звука не последовало. У всех присутствующих вырвался крик восхищения, и председатель инстинктивно вытянул руку в сторону незнакомца. Однако самые придирчивые сочли, что двух испытаний недостаточно, и в зале послышались голоса:

— Кинжал! Кинжал!

— Вы требуете? — осведомился председатель.

— Да, требуем, — раздались те же голоса.

— Принесите кинжал, — приказал председатель.

— Это ни к чему, — с пренебрежением покачав головой, возразил незнакомец.

— Как ни к чему? — раздались многочисленные возгласы.

— Да, ни к чему, — прерывая шум, повторил путник, — вы только теряете драгоценное время.

— Да что вы такое говорите? — воскликнул председатель.

— Я говорю, что все ваши секреты мне известны, что все испытания, которым вы меня подвергли, — это детские игры, серьезным людям играть в них просто не пристало. Я говорю, что человек, которого убили, вовсе не мертв, говорю, что выпитая мною кровь — не что иное, как вино, помещавшееся в плоском мешке на груди у этого человека под одеждой, говорю, что порох и пуля провалились в рукоять пистолета, когда, взводя курок, я привел в действие рычаг, протолкнувший их туда. Заберите у меня это оружие, годное лишь для того, чтобы пугать им трусов. Поднимайся, мнимый труп: сильным людям ты не страшен.

— Так ты знаешь наши тайны? Кто ты: ясновидящий или предатель? — загремел под сводами крик председателя.

— Кто ты? — повторили три сотни голосов, и в ту же секунду десятка два шпаг сверкало в руках у стоявших поблизости призраков, которые молниеносно приставили их к груди незнакомца. Однако тот, спокойно улыбнувшись, поднял голову и тряхнул своими ненапудренными волосами, перетянутыми повязкой.

— Ego sum qui sum, я тот, кто есть, — проговорил он и обвел взглядом тесно окружающую его людскую стену. Под его властным взором шпаги начали постепенно опускаться, но не все разом: кое-кто сразу поддался его влиянию, а кое-кто еще пробовал сопротивляться.

— Ты только бесстыдно произнес слова, значение которых тебе самому неведомо, — сказал председатель.

— Я ответил то, что должен был ответить, — с улыбкой покачав головой, отозвался незнакомец.

— Откуда же ты явился? — спросил председатель.

— Из страны, откуда исходит свет.

— Но по нашим сведениям, ты приехал из Швеции.

— Тот, кто приехал из Швеции, мог приехать и с Востока, — возразил незнакомец.

— Говорю тебе еще раз: мы тебя не знаем. Кто ты?

— Я тот, кто есть, — повторил путник и продолжал: — Ладно, сейчас я назову вам себя, раз уж вы делаете вид, что не понимаете, но прежде хочу сказать вам, что вы — вы сами и есть.

Призраки вздрогнули, шпаги их зазвенели, когда каждый переложил оружие из левой руки в правую и приставил его к груди незнакомца, который, указав рукою на председателя, продолжал:

— Начнем с тебя. Ты, который считает себя богом, а сам лишь предтеча, ты представляешь здесь шведскую группу. Я скажу, как тебя зовут, чтобы не называть остальных. Скажи, Сведенборг, разве ангелы, запросто беседующие с тобою, не сообщили, что тот, кого ты ждешь, отправился в путь?

— Это так, они сообщили мне об этом, — ответил председатель, вопреки обычаю откидывая капюшон, чтобы лучше видеть говорящего. Под капюшоном оказалось лицо почтенного седобородого восьмидесятилетнего старца.

— Хорошо, — продолжал незнакомец, — а слева от тебя — представитель английской группы, председатель Каледонской ложи. Добрый день, милорд. Если в ваших жилах течет кровь вашего предка, Англия может надеяться, что погасший свет вспыхнет вновь.

Шпаги опустились: гнев начал уступать место изумлению.

— А, это вы, капитан? — воскликнул незнакомец, обращаясь к последнему из высокопоставленных призраков, стоявших слева от председателя. — В каком порту оставили вы ваш прекрасный корабль, который любите, словно любовницу? «Провидение» — добрый фрегат, а его имя должно принести Америке счастье, не так ли?

Затем, повернувшись к тому, кто стоял справа от председателя, незнакомец проговорил:

— Ну-ка, цюрихский пророк, доведший физиогномику чуть ли не до уровня волшебства, скажи, не видишь ли ты в чертах моего лица знаков, говорящих о моей миссии?

Тот, к кому были обращены эти слова, отступил на шаг.

— Ну что ж, — продолжал путник, обращаясь к соседу предыдущего, — потомок Пелайо[4], речь опять идет об изгнании мавров из Испании. Это будет нетрудно, если кастильцы еще не потеряли меч Сида.

Пятый из высокопоставленных членов общества стоял молча и неподвижно: казалось, слова незнакомца превратили его в камень.

— А мне ты ничего не хочешь сказать? — заговорил шестой, упредив незнакомца, который, похоже, забыл о нем.

— Хочу, — отозвался путник, устремив на него свой пронизывающий взгляд, который, казалось, проникал в самое сердце. — Я скажу тебе то же, что Иисус сказал Иуде, только немного позже.

Тот, к кому были обращены эти слова, сделался бледнее собственного савана; по залу пробежал шепот: присутствующие, казалось, спрашивали друг друга, чем вызвано это странное обвинение.

— Ты забыл о представителе Франции, — напомнил председатель.

— Его среди нас нет, — высокомерно бросил незнакомец, — и тебе об этом прекрасно известно, хоть ты и спрашиваешь, ведь его место пустует. Не забывай, что твои ловушки вызывают лишь улыбку у того, кто видит во мраке, действует наперекор стихиям и живет вопреки смерти.

— Ты молод, а говоришь, словно Бог, — отозвался председатель. — Тебе тоже стоит поразмыслить — ведь дерзость ошеломляет лишь людей нерешительных или невежественных.

Губы незнакомца скривились в презрительной улыбке, и он проговорил:

— Так оно и есть: все вы нерешительны, потому что ничего не смогли со мною сделать; все вы невежественны, потому что не знаете, кто я такой. Я же знаю, кто вы такие, и могу одержать над вами верх лишь с помощью дерзости, но зачем дерзость тому, кто всемогущ?

— Где же доказательство твоего всемогущества — представь его нам, — потребовал председатель.

— Кто вас созвал? — спросил незнакомец, меняя свою роль спрашиваемого на роль того, кто задает вопросы.

— Высшее собрание.

— Ведь не зря же, — обратился к председателю и пятерым его приближенным незнакомец, — не зря же вы прибыли сюда: вы — из Швеции, вы — из Лондона, вы — из Нью-Йорка, вы — из Цюриха, вы — из Мадрида, вы — из Варшавы, да и все вы, — продолжал он, повернувшись к толпе, — приехали из четырех частей света, чтобы собраться в этой святыне грозной веры.