Денис Субботин - Ларец Самозванца
Пан Анджей, бурый и насупленный, молча уселся на оставленное для него место. По слабому мановению его длани, Яцек бегом принёс ему полть куры, гороховой каши, чарку мальвазии, которую донесла-таки хозяйка.
Придирчиво изучив куру, пан Анджей мрачно куснул её. Потом ещё раз, ещё... Понравилось. Мальвазия, к слову – тоже по вкусу пришлась. Добрая мальвазия! Старая... Теперь такой уже не бывает.
-А что, пан Роман! – задумчиво протянул он. – Вечер на дворе! Не стоит, пожалуй, дальше ехать! Останемся...
-Да ты что, пан Анджей?! – изумился тот. – Какой вечер?! Полдень едва-едва минуло! Ты вроде и не пил ещё толком...
-Вот-вот! – подхватил уже изрядно повеселевший пан Анджей, опрокидывая в себя вторую чарку. – Я и говорю, пить надо меньше! Ты уже захмелел, для тебя – полдень! А я, трезвый, лучше соображаю. Для меня – вечер! Завтра с утра, по холодку-то выедем, куда как лучше ехать будет!
-Ладно! – сдался, тяжко вздохнув, пан Роман. – Завтра! Но уж гляди, отсрочки больше не будет!
Тут, наконец, и хозяин появился – с огромным блюдом, посреди которого горкой коричневой плоти возвышалась какая-то большая ворона... Ну, может, утка дохлая... Но не гусь же! Яблоки обещанные, правда, на блюде присутствовали...
-Что-то ты долго! – попенял ему пан Роман. – Это – твой гусь?
-Прости, господин! – привычно заныл шинкарь. – Зато гусь хороший попался! Вкусный, сочный... Молодой!
-Молодой, это хорошо! – рассеянно сказал пан Роман, прислушиваясь к шуму за дверью. Потом дверь с грохотом распахнулась и в зал, всхлипывая и на ходу запахивая разодранную до пупа рубаху, вбежала служанка, самая миловидная из трёх. Следом за ней, гоголем, не спеша, в зал зашёл немолодой усач-казак.
-Мотню застегни!.. – рявкнул кто-то.
Со всех сторон, вторя ему, стали выкрикивать советы. Кто-то залихватски свистнул в четыре пальца. Кто-то завистливо заорал, что так не честно. Несколько человек, явно направляясь следом за убежавшей на кухню служанкой, вскочили с мест, да так и замерли, ожидая одобрения или запрета от самого пана Романа. Тот, словно не замечая, вгрызся крепкими, молодыми зубами в кус жирной, в подливе и луке, свинины. Сок брызнул на щёки, на подбородок...
Ободрённые его молчаливым согласием, казаки ринулись на кухню. Сквозь незакрытую дверь было видно, как её повалили прямо на кухонный стол, жадно посрывали обрывки одежды, да тут же и оприходовали по очереди.
-За удачу! – поднял чарку пан Роман. – За вас, славные мои паны!
-Слава пану Роману! – вскочив на ноги, яростно заорал усатый шляхтич.
-Слава нашему господину! – подхватили его клич казаки и остальные шляхтичи. – Долгих лет пану Роману!
Пан Роман был глубоко тронут.
-Шинкарь, ещё вина! – рявкнул он, широко взмахнув рукой. – Да побольше! Такие славные воины не могут просыхать надолго!
-Берегись, шинкарь! – громогласно заорал Клим Оглобля, подле которого беспробудно дрых Андрей Головня. – Я не я буду, а мы опустошим твой погреб досуха!
Шинкарь только вздохнул притворно. В глазах его, однако, заметны были лукавые искорки. Пусть пьют! Потом расплатятся... так, или иначе!
3.
-Не нашёл, господин! – Яцек, великовозрастный балбес, виновато развёл руками, стараясь не смотреть в глаза взбешённому пану Анджею. Тому, вишь ты, взбрело снова помиловаться с хозяйкой, та же, как назло, словно сквозь землю провалилась!
-Ладно! – сурово сказал пан Анджей, видя, что Яцек окончательно растерялся. – Я сам найду!
Суровый, даже злой, он сбежал по ступенькам и тут же – даром, что ли, вокруг уже смеркалось, вляпался всей ногой в дерьмо. Шипение пана Анджея более всего походило на змеиное... Только змеи не умеют ругаться сразу на четырёх языках!
-Пошли! – медленно, зло сказал пан Анджей, даже не обернувшись. – Яцек!!!
-Я здесь, господин, здесь! – поспешно заверил его Яцек.
-Ну, вот и... В общем, рядом будь! – сердито сказал пан Анджей.
Они, переговариваясь таким образом, миновали весь двор – пустой, даже стражи не было, и свернули за угол, к коновязи.
Яцек внезапно заорал, как будто кипятком ошпаренный и пан Анджей, глаза которого не слишком хорошо подходили для лунного света, разглядел несколько чёрных фигур, быстро бегущих в их сторону.
-Ага! – радостно заорал он, с некоторым трудом разглядев блеск стали у них в руках. – Ну, наконец-то! А то что за день – без драки?!
Как только он выхватил свой огромный кончар, Яцек поспешно отпрыгнул в сторону. Наученный горьким опытом, он старался находиться подальше от своего господина, когда тот был в угаре боя. И без того плохо видящий, пан Анджей сослепу мог и по своему рубануть...
-Зови помощь! – пан Анджей сегодня на диво трезво мыслил. – Ну же, зови!
Он и сам заорал, сбивая дыхание, громко и чуточку визгливо.
Набегавшие уже люди так даже отпрянули от его ора. Пан Анджей, однако, не стал ждать, пока они придут в себя, а сам бросился вперёд...
Кончар слишком тяжёлое оружие, если твой рост невелик, однако пан Анджей сражался так много лет, и у него неплохо получалось. Двое чужаков заплатили жизнями за неверие в его силы, ещё один с яростным воплем отскочил назад, одновременно отбивая повторный удар шляхтича и зажимая дыру в животе… Кровь всё обильнее сочилась из неё.
Однако так не могло продолжаться слишком долго. Словно саранча по ногайской степи, всё больше и больше фигур в чёрном перебегали по двору, и все они были так или иначе вооружены. Не худо вооружённые, это сразу можно сказать!
-На помощь! – гулко заорал пан Анджей, медленно пятясь к шинку. – Засада!
Он всегда славился оглушительно громким голосом. Даже под Добрыничами, когда вели разговор шестнадцать тысяч московитских пищалей, он смог докричаться до своих воинов. Что уж говорить – здесь! Да ещё, поди, Яцек добежал…
Словно в подтверждение его мыслей и чаяний, дверь в шинок скрипуче распахнулась, и на крыльцо выскочили его люди.
-Что случилось, пан Анджей? – тревожно выкрикнул Людвик, быстро пересчитав тела подле атамана и так же быстро сориентировавшись.
-Что спрашиваешь, атакуй! – рявкнул раздражённый пан. – Вперёд, это – враги!
Большего его шляхтичам, привычным к внезапным стычкам рубакам, и не требовалось. С радостными воплями, обнажив залежавшиеся в ножнах сабли, они ринулись вниз с крыльца. Все, кроме Людвика, которому как всегда не повезло – поскользнулся в луже мочи, подвернул ногу… Двенадцать яростно орущих воинов, размахивая саблями, как безумные, сумели напугать даже этих отчаюг. Правда, ненадолго. Внезапно, темноту озарили вспышки выстрелов и сразу двое ляхов упали в грязь. Один, кажется, ещё шевелился… второму холодная, вонючая грязь уже была нипочём. Ему так и не суждено было вернуться домой…
