Иван Любенко - Черная магнолия
— Ох и мерзавец же вы, поручик. Но… вы останетесь служить. Я переведу вас в другой полк. Идите.
Оставшись наедине с тяжелыми мыслями, боевой офицер вновь подошел к окну. Где-то на горизонте серая туча секла море косым и частым дождем. Свинцовые облака, словно отпечатанные черной калькой на голубом фоне волн, медленно наплывали на город.
Он вдруг почувствовал, как обуглившееся небо сдавило виски и стало тяжело дышать. Иван Антонович, точно выброшенная на берег рыба, схватил ртом воздух и, держась за подоконник, начал медленно оседать на пол. В глазах потемнело.
Ворвавшийся в комнату ветер сбросил со стола бумаги и закружил их по углам. Растеребив седые вихры лежащего в беспамятстве генерала, он вновь улетел в море. Вслед за ним колокольным звоном пробил маятник напольных часов и внезапно умолк, словно боясь, что испуганная душа покинет человеческое тело.
26
Cabinet portrait
I
Дождь, барабанивший по оконным стеклам, наводил на доктора Нижегородцева хандру. Единственным положительным обстоятельством последних дней было то, что Ардашев теперь не исчезал средь бела дня с госпожой Авоськиной, а находился рядом. Как и раньше, они завтракали в гостинице, затем ехали смотреть новые варианты дач, а ближе к вечеру в компании с Сорокопятовым гуляли по городу. Вместо разговоров о литературе все чаще обсуждались детали расследования убийства полковника Левицкого и недавнего взрыва в гостинице «Ялта».
Надо признать, что Николай Петрович, поднаторевший за годы в методах расследования преступлений, время от времени высказывал вполне здравые догадки. Так, например, рассматривая взятое Ардашевым на время у следователя Лепещинского вещественное доказательство — куски разорвавшейся трубки, — он предположил, что исходя из наличия сварного шва посередине она могла являться частью какого-либо автомобиля. Чтобы подтвердить или опровергнуть это утверждение, приятели вместе с ротмистром Бергом и капитаном Мяличкиным отправились к гостинице «Ореанда» — места отправки автобусов «Компании Иоффе и Рабиновича» в Севастополь.
К вящему сожалению, никто из водителей не смог распознать в металлических осколках автобусную деталь. Такое же разочарование им пришлось испытать и у автобиржи рядом с Горным клубом. Зато у другой стоянки — у гостиницы «Джалита» — им повезло больше. Один из шоферов высказал мнение, что эта трубка — часть дверного устройства, только вот марку машины он определить не смог, зато дал адрес гаража, где можно получить более точные сведения.
Поколесив по переулкам старого города, они наконец отыскали нужный переулок. Берг остался в машине, а Мяличкин, Нижегородцев и Ардашев направились к мастерским. Оказалось, что именно эта маркированная трубка с пружиной действительно являлась частью разобранного «Форда». Механики продали ее какому-то господину с окладистой купеческой бородой. Он объяснил им, что она как раз подойдет для его вышедшей из строя паровой молотилки.
— Ну вот, господа, теперь все становится на свои места, — усаживаясь в мотор, заключил Ардашев. — Только сдается мне, что встреча с этим «хозяином молотилки» будет опасной. — Он повернулся к Бергу. — Позвольте полюбопытствовать, господин ротмистр, у вас есть при себе оружие?
— Да, а что? — он недоуменно поморщился.
— Наган?
— Нет, парабеллум.
— А вот мы с Николаем Петровичем совсем без оружия. Боюсь, что на этот раз моей трости будет явно недостаточно.
— Не волнуйтесь, Александр Самсонович будет неотступно следовать за вами, и в случае опасности он всегда придет на помощь, — успокоил присяжного поверенного капитан.
— Дай-то бог, — вздохнул адвокат.
— Неужто, Клим Пантелеевич, вы в самом деле считаете, что нам что-то угрожает? — дрогнувшим голосом осведомился Нижегородцев.
— Видите ли, Николай Петрович, несколько дней назад мы перешли некую невидимую границу; она отделяет спокойную обывательскую жизнь от другой, тайной, в которой царствуют совсем иные законы. — Он повернулся к Мяличкину: — Сегодня четверг, двадцать девятое; надеюсь, что трех-пяти дней хватит, чтобы отыскать агента. Как думаете, Константин Юрьевич?
Капитан опешил:
— Даже и не знаю, что ответить, Клим Пантелеевич. О таком варианте развития событий можно было бы только мечтать…
Ардашев улыбнулся:
— Нам мечтать некогда, надо работать.
«Руссо-Балт» тронулся и, пугая рассевшихся на дороге ворон, покатил вниз, к набережной.
Адвокат вновь обратился к ротмистру:
— Будьте добры, высадите нас около вот этого заведения. — Он указал на желтую вывеску «Художественный магазин-салон Зембинского».
— Вас подождать?
— Не стоит.
— Решили сфотографироваться?
— Думаю, сделаем с Николаем Петровичем пару прижизненных снимков. А то кто знает? — усмехнулся присяжный поверенный.
Когда запах выхлопных газов окончательно рассеялся, Нижегородцев обеспокоенно спросил:
— По поводу последних прижизненных снимков… вы это серьезно?
— Вполне, — с ледяным лицом изрек адвокат, но потом, улыбнувшись, вымолвил: — Право же, Николай Петрович! Вы и впрямь перестали понимать юмор. А фотографии нам не помешают. Пусть останутся на память о наших с вами ялтинских приключениях.
Внутреннее убранство художественного салона мало чем отличалось от любого другого фотоателье: в небольшой комнате за американским столом-конторкой дремал кассир в потертом твидовом пиджаке и черных, лоснящихся нарукавниках. В клетке, под самым потолком, беспокойно щебетала канарейка. С развешанных по стенам фотографий улыбались очаровательные красотки в шляпках и удивленно взирали на мир невинные детские мордашки. В углу пестрела красная надпись: «Негативы хранятся вечно». Рядом помещался прейскурант с указанием размеров: Cabinet portrait, Souvenir, Visit portrait…
Клиентов не было, и потому дверь в студию, где орудовал фотограф, была открыта. Внутри виднелись типовые фанерные декорации со снежными вершинами, с красным, точно спелый помидор, солнцем и голубыми барашками волн.
— Изволите сфотографироваться? — поднявшись, осведомился лысоватый мужчина почтенных лет с усами пирамидкой. Скорбная складка на лбу и грустная скошенность бровей свидетельствовали о том, что сегодняшний день был для него далеко не самым лучшим. — Какой желаете снимок?
— Мы бы хотели сфотографироваться вдвоем.
— Минимальное количество снимков — четыре. Сколько желаете?
— Что ж, давайте четыре.
— Какой размер изволите: миньон, визитный, кабинет-портрет, стереоскопический, променадный, будуарный, империаль или панель?
