Тайна Северного креста - Карус Итела
Погоня была лихой. Догнали злокозненного венгра только тогда, когда польская земля осталась позади. Он продвигался довольно резво, не принимая во внимание, что молодой женщине часто становилось плохо от быстрой езды и непривычной походной еды, а ребенок без конца плакал и успокаивался только когда попадал на руки к Данельке. Но ехать вместе им не разрешали. Бедная Ольгица, напуганная до смерти, старалась плакать негромко, потому что злой дядя с усами страшно злился, слыша ее голос, и грозился отдать ее волку на съедение в ближайшем же лесу. Девочка задыхалась от слез, но старалась не подавать голос. От страха она начала заикаться, в глазах ее читалась тревога. Данелька же, страдая сама, старалась, чем могла, облегчить участь ребенка, успокаивала ее, но все это было ненадолго.
Обнаружив погоню, венгерский рыцарь остановился и окинул взглядом приближающихся воинов. Так-так-так! Знакомые лица. Коварные обманщики! Наконец он разделается с ними. Сгоряча венгр и не заметил, что отряд у неприятеля весьма внушительный. Однако его люди заметили это сразу и невольно поеживались. Им совсем не хотелось вступить в схватку с превосходящими силами противника, рискуя собственной жизнью ради чужих интересов.
– Стой, злодей! – громко закричал Ласло. – Отдай нам женщину и ребенка, и мы сохраним тебе и твоим людям жизнь.
Услышав знакомый голос, Стефан Лаци пришел в ярость.
– Вначале я убью твоего дружка ляха, предатель, а потом и тебя, не сомневайся. Прощения тебе не будет.
Янек, уже несколько пришедший в себя, оценил обстановку. Столкновение двух отрядов было лишним и даже опасным – в нем могли погибнуть Данелька и Ольгица. На дочь он старался не смотреть. Вид бледного, осунувшегося и перепуганного детского личика был способен довести его до бешенства, а ему нужна была холодная голова.
– Не грозись попусту, венгр, – крикнул он. – Давай сойдемся в схватке как рыцарь с рыцарем и в бою решим наш спор. Кто сильней, того и победа.
– Мне не с руки драться с тобой, коварный обманщик. В моих глазах ты не заслуживаешь звания рыцаря, – злобно огрызнулся Стефан Лаци.
– Ты уже забыл, как я вижу, кто первым заварил эту кашу, – спокойно отозвался Янек. – Зачем ты похитил мою невесту, зверь?
– Ну, хватит разговоров, – встал на дыбы венгр. – За мной!
И он бросился на своих преследователей. Его люди устремились за ним. Только один из них, самый разумный, отъехал подальше от места завязавшейся битвы вместе с женщиной и ребенком. Данелька смотрела на сражение огромными перепуганными глазами и дрожала всем телом, прижимая к себе девочку. Малышка закрыла глаза и ушки и прильнула к женщине, пытаясь спрятаться как можно надежнее. Ей было ужасно страшно.
А мужчины схлестнулись в горячей схватке. Венгр бешено размахивал мечом и рвался к Янеку, пытаясь достать его. Но тот был достаточно опытен и уходил от прямых ударов, отвечая не менее рьяно. Тогда коварный Стефан решил пойти на хитрость. Он чуть отдалился от Янека, будто хотел выйти из схватки с ним, а затем резко развернулся и направил смертоносный удар ему в бок. Среагировать успел только Розарио Бочелли. Он кинулся наперерез венгру, пытаясь сбить его с коня, но получил тяжелый удар в грудь. Его успел удержать от падения один из воинов, но кровь из пробитой груди хлынула рекой, мужчина задыхался. Разъяренный Ласло, забыв об осторожности, накинулся на венгра с такой силой, что сбил его с коня, а потом быстро соскочил со своего и одним ударом прикончил врага, не дав ему подняться. Оставшиеся без предводителя венгры тут же подняли руки, сдаваясь, – это была не их война.
Янек же не видел ничего. Он склонился над итальянцем, которого осторожно положили на землю. Из груди Розарио Бочелли толчками вырывалась пузырящаяся алая кровь. Говорить он не мог, но глаза были выразительнее всяких слов.
– Я позабочусь о мальчике, клянусь, что выращу его как собственного сына и сделаю из него доброго рыцаря, – пообещал Янек, глядя в эти умоляющие глаза, из которых медленно уходила жизнь.
Второй раз он давал клятву умирающему, принимая на себя его заботы. Сумеет ли сдержать эту? На душе было мрачно.
Оглянувшись назад, Янек увидел, что битва закончена. Раймонд разбирался со сдавшимися в плен венграми, а Ласло кинулся к жене. Ольгица издалека смотрела на отца, и губки ее дрожали.
– Доченька моя, – бросился к ней Янек, – моя малышка! Все хорошо, все хорошо, радость моя.
Он подхватил на руки дрожащее тельце и прижал к себе, успокаивая. Девочка прильнула к сильному отцовскому плечу. Но когда она хотела что-то сказать, ничего не получилось. Судорога сжала детское горлышко, и Ольгица тихонько заплакала.
– Не надо, не плачь, моя маленькая, это пройдет, – ворковал над ней сильный мужчина, а у самого заходилось сердце: а если не пройдет, если ребенок калекой останется?
Опомнились они все нескоро. Посовещавшись, отпустили на все четыре стороны венгров, поклявшихся им самой страшной клятвой быстро убраться в свои земли и забыть о том, что здесь произошло. Похоронили на пригорке, освещаемом вечерним солнцем, несчастного Розарио Бочелли, так и не добравшегося до своей жаркой Италии, перевязали раненых и двинулись в обратный путь, желая поскорее попасть в свои земли. Там уже можно будет передохнуть немного. Ехали молча. Янек держал на руках уснувшую и постоянно вздрагивающую Ольгицу, а Ласло все прижимал к себе свою спасенную жену, которая, как он понял, была для него дороже жизни.
Чем ближе подходили они к Збыховцу, тем мрачнее становился Янек. Зрелище мертвой Ингуш было ему не по силам, и он едва держался. На крыльцо выскочил дядя Войцех, бледный и растрепанный.
– Приехали, – с облегчением произнес он, – слава Господу нашему и Его Пресветлой Матери, приехали!
Он окинул взглядом прибывших – все были на месте, все целы. Потом повернулся к Янеку:
– Ступай скорей, она ждет тебя.
Янек не поверил тому, что услышал. Но поймав взгляд дяди Войцеха, бросился в дом, не разбирая дороги.
– Ингуш, зорька моя ясная, жизнь моя, – воскликнул, увидев в их супружеской постели бледную и похудевшую жену, тянущую к нему тонкие руки.
И, упав на колени перед ложем, вдруг разрыдался, как давно не плакал, с самого детства. Легкая рука легла ему на голову. Он поднял глаза. Это было чудо, настоящее чудо, но Ингуш осталась жива. Потом уже, когда волнение от встречи немного улеглось, она рассказала мужу, как спасла ее старая бабка Теплица, что живет на болотах, как убрала из ее чрева погибшего от удара ножа ребенка, а потом зашила рану. Как отпаивала ее травами и спасала сильно пахнущими мазями.
– Это был мальчик, Янек, сын, – не выдержав, разрыдалась она, – и больше детей у меня не будет. Все. Это конец.
– Не надо так убиваться, сердце мое, – уговаривал ее муж. – Главное, что ты со мной, ты жива. А дети у нас есть, двое, хватит. Надо их поднять. Ольгица вон дар речи потеряла от страха. А Матек теперь совсем наш, навсегда. Его отец в схватке с этим сумасшедшим венгром погиб.
Глаза Ингуш прояснились. Тревога за детей отодвинула собственную боль. И она поверила, что они справятся с тем, что случилось. Рядом с Янеком она сама становилась сильнее. Они справятся.
Когда Янек вышел на порог, то увидел, что и Раймонд со своими людьми, и Ласло уже уехали. Они правильно поняли, что ему сейчас мешать не надо. Но дядя Войцех все еще стоял на крыльце с Ольгицей на руках и что-то ей нашептывал, а рядом крутился малыш Матек. Увидев Янека, мальчик округлил от удивления глаза, а потом радостно завизжал и кинулся к нему.
– Папа приехал, – сверкая черными глазенками, повторял он, – мой папа приехал.
Янек подхватил его на руки и прижал к себе. Теперь только он и остался в ответе за этого малыша, поскольку его родной отец лег негаданно в венгерскую землю. А он поклялся вырастить и воспитать мальчика, как родного.
– Да, сынок, твой папа вернулся с войны и теперь будет с тобой, – он улыбнулся малышу.
– А меч мне покажешь, которым на войне дрался? – Глазенки разгорелись еще ярче.
