Александр Дюма - Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Книга 1
— Ни друзей, ни будущности, ничего!.. Силы мои иссякли, как и связи прежней дружбы!.. Приближается старость, холодная, неумолимая. Черным крепом обволакивает она все, чем сверкала и благоухала моя юность; взваливает эту сладостную ношу себе на плечи и уносит в бездонную пропасть смерти…
Сердце гасконца дрогнуло, как тверд и мужествен он ни был в борьбе с житейскими невзгодами; в продолжение нескольких минут облака казались ему черными, а земля липкой и скользкой, как на кладбище.
— Куда я еду?.. — спрашивал он сам себя. — Что буду делать? Один… совсем один… без семьи… без друзей… Эх! — вскричал он вдруг и пришпорил свою лошадь, которая, не найдя ничего печального в крупном отборном овсе Пьерфонского замка, воспользовалась знаком всадника, чтобы выказать свою веселость, промчавшись галопом добрых две мили. — В Париж!
На другой день он был в Париже.
Все путешествие заняло у него десять дней.
XIX. Что д’Артаньян собирался делать в Париже
Лейтенант остановился на Ломбардской улице, перед лавкой под вывеской «Золотой пестик».
Человек добродушной наружности, в белом переднике, пухлою рукою гладивший свои седоватые усы, вскрикнул от радости при виде пегой лошади.
— Это вы, господин лейтенант, вы? — воскликнул он.
— Здравствуй, Планше, — отвечал д’Артаньян, нагибаясь, чтобы войти в лавку.
— Скорей, — вскричал Планше, — возьмите коня господина д’Артаньяна. Приготовьте ему комнату и ужин!
— Благодарю тебя, Планше. Здравствуйте, друзья мои, — сказал д’Артаньян суетившимся приказчикам.
— Позвольте мне отправить кофе, патоку и изюм? — спросил Планше. — Это заказ для кухни господина суперинтенданта.
— Отправляй, отправляй!
— В одну минуту все будет кончено, а там — ужинать.
— Устрой-ка, чтобы мы ужинали одни, — попросил д’Артаньян. — Мне надо поговорить с тобою.
Планше многозначительно поглядел на своего прежнего господина.
— О, не бойся, — прибавил мушкетер. — Никаких неприятностей.
— Тем лучше! Тем лучше!
И Планше вздохнул свободнее, а д’Артаньян без церемоний сел в лавке на мешок с пробками и стал рассматривать все вокруг.
Лавка была богатая; в ней стоял запах имбиря, корицы и толченого перца, заставивший д’Артаньяна расчихаться.
Приказчики, обрадованные обществом такого знаменитого вояки, мушкетера и приближенного самого короля, принялись за работу с лихорадочным воодушевлением и обращались с покупателями с презрительной поспешностью, которая кое-кем была даже замечена.
Планше принимал деньги, подводил счета и в то же время осыпал любезностями своего бывшего господина. С покупателями Планше обращался несколько фамильярно, говорил отрывисто, как богатый купец, который всем продает, но никого не зазывает. Д’Артаньян отметил это с удовольствием, которое мы объясним потом подробнее. Мало-помалу наступила ночь. Наконец Планше ввел его в комнату в нижнем этаже, где посреди тюков и ящиков стоял накрытый стол, ждавший двух собеседников.
Д’Артаньян воспользовался минутою покоя, чтобы рассмотреть Планше, которого он не видел больше года. Умница Планше отрастил небольшое брюшко, но лицо у него пока не расплылось. Его быстрые, глубоко сидящие глаза блестели по-прежнему, и жирок, который уравнивает характерные выпуклости лица, еще не коснулся ни его выдающихся скул, выражавших хитрость и корыстолюбие, ни острого подбородка, говорившего о лукавстве и терпении. Планше сидел в столовой так же величественно, как в лавке; он предложил своему господину ужин не роскошный, но чисто парижский: жаркое, приготовленное в печке у соседнего булочника, с овощами и салатом, и десерт, заимствованный из собственной лавки. Д’Артаньяну очень понравилось, что лавочник достал из-за дров бутылку анжуйского, которое д’Артаньян предпочитал всем другим винам.
— Прежде, — сказал Планше с добродушной улыбкою, — я пил ваше вино; теперь я счастлив, что вы пьете мое.
— С божьей помощью, друг Планше, я буду пить его долго, потому что теперь я совершенно свободен.
— Получили отпуск?
— Бессрочный!
— Как! Вышли в отставку? — спросил Планше с изумлением.
— Да, ушел на отдых.
— А король? — вскричал Планше, воображавший, что король не может обойтись без такого человека, как д’Артаньян.
— Король поищет другого… Но мы хорошо поужинали, ты в ударе и побуждаешь меня довериться тебе… Ну, раскрой уши!
— Раскрыл.
Планше рассмеялся скорее добродушно, чем лукаво, и откупорил бутылку белого вина.
— Пощади мою голову.
— О, когда вы, сударь, потеряете голову…
— Теперь она у меня ясная, и я намерен беречь ее более чем когда-либо. Сначала поговорим о финансах… Как поживают наши деньги?
— Великолепно. Двадцать тысяч ливров, которые я получил от вас, у меня в обороте; они приносят мне девять процентов. Я вам отдаю семь процентов, стало быть, еще зарабатываю на них.
— И ты доволен?
— Вполне. Вы привезли еще денег?
— Нет, но кое-что получше… А разве тебе нужны еще деньги?
— О нет! Теперь всякий готов мне ссудить, я умею вести дела.
— Ты когда-то мечтал об этом.
— Я подкапливаю немного… Покупаю товары у моих нуждающихся собратьев, ссужаю деньгами тех, кто стеснен в средствах и не может расплатиться.
— Неужели без лихвы?
— О господин! На прошлой неделе у меня было целых два свидания на бульваре из-за слова, которое вы только что произнесли.
— Черт подери! Неплохо! — промолвил д’Артаньян.
— Меньше тринадцати процентов не соглашаюсь, — отозвался Планше, — таков мой обычай.
— Бери двенадцать, — возразил д’Артаньян, — а остальные называй премией и комиссионными.
— Вы правы, господин. А какое же у вас дело?
— Ах, Планше, рассказывать о нем долго и трудно.
— Все-таки расскажите.
Д’Артаньян подергал ус, как человек, не решающийся довериться собеседнику.
— Что такое? Торговое предприятие? — спросил Планше.
— Да.
— Выгодное?
— Да, четыреста процентов.
Планше так ударил кулаком по столу, что бутылки задрожали, точно от испуга.
— Неужели?
— Думаю, что можно получить и больше, — хладнокровно молвил д’Артаньян. — Но лучше обещать меньше…
— Черт возьми! — сказал Планше, придвигая стул. — Но ведь это бесподобное дело!.. А много в него можно вложить денег?
— Каждый даст по двадцать тысяч ливров.
— Это весь ваш капитал. А на сколько времени?
— На один месяц.