Григорий Кроних - Неуловимые мстители. Конец банды Бурнаша

– Я подумаю над планом, Георгий Александрович, – повторил Петр Сергеевич, впервые припомнив из личного дела имя Славкина.

Хорунжий от неожиданности даже поперхнулся и настороженно глянул на старшего по званию: нет ли тут подвоха?

Паровозный гудок сообщил, что до отправления осталось пять минут. Декан зачастил прощальную речь, а делегация, соответственно, быстрее закивала в знак согласия.

– …не уроните звание советского инженера! Не посрамите честь комсомольцев! Высоко пронесете знамя…

– Мы ж не на фронт едем, – пробормотал Валера, правда, тихо, и услышала его только Юля. Прерывать оратора некрасиво, да и правильные слова он говорит, вроде бы от души. Вот только зачем собирать делегации? Скоро и профессия такая появится: член делегации. Где же друзья?

– Эй, Валерка! – раздалось откуда-то сбоку вместе с цокотом копыт. Отряд Мстителей в полном составе заехал на перрон. Вместе с ними на седле у Даньки приехала и Настя. Она скользнула на землю и вручила Юле букет полевых цветов. Друзья спешились и принялись похлопывать Мещерякова по плечам.

– Передавай привет немецким рабочим-комму нистам, – сказал Яша Цыганков, – если что, они помогут.

– Смотри, Валерка, там буржуи кругом, не забывай, что ты чекист, – напутствовала Ксанка.

– Юлю береги, – сказал Данька, глядя при этом на Настю.

– Нашли брата-то пропавшего? – тихо спросил Валера.

– Пока нет, – нахмурился Даниил, – времени не хватает. Детские дома просмотрели, тюрьму, да без толку.

– Это не так уж плохо, – заметил Валера.

– Настя нервничает. Может, Костя вообще из города подался – страна большая.

– Ладно, найдется, мы искать умеем. Вот управитесь с Бурнашем, тогда и отыщете…

– Ишь, хитрый какой! Нет, мы тебя из командировки дождемся, чтоб самолично мог с атаманом поручкаться!

– До свидания, ребята.

– Счастливо, Валерка.

– До свидания, Юля!

– Сообщите, как доедете.

Машинист дал сигнал к отправлению.

– Валерий, постойте! – раздалось по-немецки.

– Профессор?

– Подождите минутку, – попросил запыхавшийся Эйдорф.

– Но мне пора.

– Очень важно.

– Что-то случилось, Генрих?

– Да, кое-что. Скажем так: у меня плохое предчувствие. Я прошу вас передать это письмо моему сыну в Кельне.

– Но, профессор, мы же сначала едем в Киев, а только потом группой в Германию, это очень долго. Проще послать письмо почтой.

– Нет, это очень важное для меня письмо, я боюсь отправлять по почте. Пожалуйста, передайте сыну.

– Но…

– Я вас умоляю! Вы же знаете, как я его люблю, я вам рассказывал, пожалуйста, Валерий!

Поезд тронулся, и Мещеряков схватился за поручень.

– Если вам опять угрожают, обратитесь к Ларионову, он поможет.

– Я вас прошу, умоляю, может, мы уже не увидимся с Альбертом!

– Хорошо, я передам, – Валера встал на подножку.

– Клянетесь?

– Ну, клянусь.

Профессор протянул конверт.

– Обязательно из рук в руки! Я вас прошу!

– Хорошо! – крикнул уже с подножки новоиспеченный инженер.

– Храни вас Бог! Я рад, что не ошибся в вас, Валерий!

– Что?

– Я вас тоже не подведу!

– Что, что?

– Адрес на конверте, счастливо!

Валера в последний раз помахал и скрылся в вагоне.

14

– Здрафстфуйте, – сказал Эйдорф с порога. – Вы меня вызыфали?

– Здравствуйте, товарищ Эйдорф, проходите, садитесь, – Даниил указал на стул перед собой.

Профессор присел на краешек.

– Что-то случилось?

– Да нет, а у вас?

– И у меня – нет, – заверил посетитель.

– Нападение на иностранца – это политическое преступление, расследовать его будем мы, а не городская милиция, куда хотели было передать ваше дело. Поэтому я пригласил вас, чтобы уточнить кое-какие детали.

– Пожалуйста, я фсегда готоф помочь.

– Вы прекрасно освоили русский язык, – заметил Ларионов, – наверное, у вас хорошие способности?

– Наферное… Не знаю, мне просто это интересно.

– А вот я на Западном фронте даже польский язык не выучился понимать.

– Наферное, фы слишком быстро наступаль?

– Может быть, – улыбнулся Даниил. – Итак, записку вам подбросили только один раз?

– Да.

– Какого числа, не помните?

– Нет, теперь не помнить, – сказал профессор. – Это случилось, как только я приехаль.

– Значит, три месяца назад?

– Дфа с полофиной.

Всю добытую информацию Даниил старательно заносил на листок.

– Знакомились ли вы с кем-нибудь помимо института, особенно в первые дни?

– Ф перфый дни – нет, а сейчас я знаю фрау из городской библиотек, продафца из книжной лафки. Ну, э-э-э, молочника, булочника…

– Понятно, товарищ Эйдорф… Я хочу предъявить вам фотографии преступников-рецидивистов, которые могли участвовать в нападении на вас.

– Но я не помню отчетлифо… – немец развел руками. – Фалерий, кажется, кого-то узнал. Фы его спрашить?

– Конечно, – кивнул начальник отдела по борьбе с бандитизмом. – Мещеряков обознался, мы проверили информацию. А вы все-таки посмотрите фотографии рецидивистов.

– Карашо.

Ларионов положил перед профессором четыре толстенные папки – весь архив, собранный после революции. Эйдорф принялся листать картонные страницы. Даниил еще пописал на листочке, потом убрал его в стол и поднялся.

– Мне нужно выйти, а вы сидите, товарищ профессор, работайте.

Эйдорф листал коллекцию уголовников с двойным чувством. Как обыватель, он подобных людей боялся и сторонился, но прикажут завтра – как миленький станет им помогать. Он все последнее время старался убедить себя, что независим и самостоятелен, что он партнер в деле, из которого в любой момент может выйти, но где-то глубоко в душе знал, еще там, в Германии, что связан по рукам, что договор с дьяволом не может быть наполовину. А люди, с которыми столкнула его судьба, были страшными людьми. Сейчас, перелистывая страницы со зверскими рожами, Генрих осознал это совершенно отчетливо. Но, возвращаясь мысленно назад, он каждый раз склонялся к тому, что выбора у него не было. Призрачный шанс удачи был единственным, что могло спасти его семью от нищеты. Видит Бог, он старался найти другой выход, не чурался любой работы, но в Герма нии было слишком много безработных: и своих, и приезжих.

– Бу-бу-бу…

Какой-то новый звук отвлек герра Эйдорфа от грустных мыслей. Он прислушался и понял, что кто-то бубнит в коридоре… нет, за перегородкой. Он ведь находился в кабинете, где новой стеной поделили между кабинетами окно. Господам чекистам действительно сперва нужно обучить своих инженеров, а потом уже заниматься страной. Разговор в таком помещении не утаишь, тем более что маловоспитанные люди, работающие здесь, говорят громко. Понятно, что Валерию Михайловичу они не компания. Несмотря на разницу взглядов, Эйдорф находил в Мещерякове много общего и привязался к нему за эти месяцы. Профессор надеялся, что новоиспеченный инженер испытывает к нему такие же чувства. Если он не обманулся, то Валерий окажет ему услугу, за которую Эйдорф с ним уже рассчитался. Может быть, когда-нибудь Мещеряков узнает об этом и оценит…