Григорий Кроних - Неуловимые мстители. Конец банды Бурнаша
– Или знаком с человеком Бурнаша, – поправил Валера. – Как я понял, приятели Кирпича мелкое жулье, а батька – бандит высокого полета. Вероятно, что есть еще посредническое звено.
– Согласен, но что нам это дает? – спросил Ларионов.
– Нужно переловить всю шпану и допросить хорошенько, – предложил Яшка. – Наверняка кто-нибудь расколется!
– Но тогда осведомитель атамана поймет, что мы его ищем и исчезнет. Облаву на Кирпичевых друзей не утаишь, – заметила Ксанка.
– Кстати, о друзьях, – усмехаясь, сказал Мещеряков. – Среди хулиганов, напавших на Эйдорфа, один показался мне похожим на мальчишку. Если бы я не помнил, что Кирпич в детдоме, то…
– Он сбежал.
– Что?
– Сбежал, – Ксанка развела руками. – Там же нет решеток, да такого чертенка и решетки вряд ли бы удержали.
– Что же тогда получается? – присвистнул Яшка.
– Получается, что если на немца нападала компания Кирпича, то хулиганов мог послать на дело человек Бурнаша, – предположил Данька.
– Зачем им приставать к профессору?
– Чтобы сорвать учебу в институте, завалить план восстановления шахт, а если повезет, то и поссорить нас с Германией, – перечислил Мещеряков. – Не забывайте, что Бурнаш не просто бандит, а с уклоном в анархизм. Он борется с властью, а не только карманы набивает.
– А требование у иностранца денег – только прикрытие?
– Выходит так.
– Чего им так мудрить? – спросил Цыганков. – Если б они Эйдорфа просто поколотили, то мы бы и так поняли за что.
– Валера, он, кстати, сильно пострадал? – спросила Ксанка. – А то на нем бинтов было не меньше, чем на Яше.
– Да нет, – сказал Мещеряков, – ссадины, шишки, синяки. Все уже прошло. Я тогда даже удивился: чего ему голову забинтовали, если я накануне царапину зеленкой замазал?
– И вел он себя странно. Может, сотрясение?
– При сотрясении не бинтуют, – серьезно сказал Яшка.
– Про перегородки спрашивал.
– А меня про окно еще. А сам поселился напротив ЧК.
– Чепуха это, – сказал Валерка.
– О немце я справки наведу, – пообещал Даниил, – а пока нам о Бурнаше подумать надо. Раз он через шпану эту действует, то и мы можем.
– Что предлагаешь?
– Человека внедрить! – сказал Яшка. – Я бы мог с гитаркой подкатиться…
– Нет, нам нельзя, знакомых – полгорода, – сказал Ларионов.
– Тогда кого?
– Людей не хватает, да и времени в обрез, – покачала головой Оксана. – Сколько тебе дней дали на ликвидацию Бурнаша?
Данька только рукой махнул.
– А зачем нам свой агент? – спросил Валерка. – Надо их связь и использовать – Кирпича.
– Он же сбежал.
– Поймать. Сможешь?
– Наверное, – сказала Ксанка, – я знаю, где он бывает.
– Вот и отлично. Надо поймать Кирпича, сделать так, чтобы он случайно услышал нужный разговор и отправить в детдом.
– А решеток там нет, – заключил Данька. – Надо подумать… Тем более, что для борьбы с бандитами нам придается батальон частей особого назначения.
– Чоновцы? Отлично! – воскликнул Яшка.
– Правда, что ли? – удивился Валерка.
– Я пока и сам не знаю, – подмигнул ему Даниил. – Ходят такие слухи…
13
– Что?! – проревел штабс-капитан Овечкин. – Вы рехнулись!
Несмотря на то, что орал он в отдельном кабинете, оркестрик, игравший тирольский мотив в общей зале, на секунду смешался. Петр Сергеевич справился с собой, только выпив рюмку водки. Хорунжий Славкин, с перепуга вытянувшийся по стойке «смирно», хлопал глазами.
– Не могу знать, господин штабс-капитан!
– Сядьте, хорунжий, – прорычал Овечкин. – Хорошие же вы приносите новости в отсутствии Леопольда Алексеевича. Румыны не ошиблись?
– Я сам читал донесение. Чекист не убит, а только ранен. Сказано вполне определенно. Информацию передал Дрозд, Боцман проверил.
– А господин полковник просил меня лично переправлять ему на переговоры с англичанами все донесения. Что вы прикажете теперь передать Кудасову?
– Не могу знать!
– Сядьте, хорунжий, не торчите столбом, мы не на параде, – уже спокойнее сказал Овечкин. – Выпейте водки, может быть, это поможет вам «знать»?
– Благодарю, – сказал Славкин, сел и выпил.
Петр Сергеевич закурил длинную египетскую папиросу и, отодвинув штору, заглянул в зал. За черными деревянными столами сидели немцы и все как один дули пиво. А глаза тупые – словно после контузии. Что за мерзость эти дешевые кабаки! Но на дорогие у них нет денег, а если англичане не раскошелятся, то и не будет. Впрочем, дорогие кабаки – тоже мерзость, только веселая, там гуляют спекулянты и удачливые биржевики.
– А вы сообщите господину полковнику, что к нам едет на стажировку русский инженер Валерий Мещеряков.
– Какое нам до этого дело?
– По сведениям Дрозда, он раньше работал в чрезвычайке.
– Вот как?
– Правда, Дрозд считает, что он не является сейчас агентом, но англичанам такие подробности знать не нужно.
– Отлично, хорунжий, – сказал Петр Сергеевич и самолично наполнил обе рюмки. – Под операцию по ликвидации агента ЧК англичане могут и расщедриться…
– Так точно, господин капитан!
– Мещеряков один едет?
– Нет, с девушкой.
– То есть как? Большевики стали на стажировки брать барышень? – ухмыльнулся Овечкин.
– Никак нет, она тоже инженерша, закончила курс.
– Не важно, главное, что это уже шпионская группа. Англичане будут довольны.
– Осмелюсь заметить, – сказал Славкин, – что перевербовка агентов ЧК может иметь в глазах руководителей иностранных разведок большую ценность, чем простая ликвидация.
– Хорошо, я подумаю, – Петр Сергеевич смерил хорунжего подозрительным взглядом. Что-то он больно боек! Не на его ли место метит? – Здесь важно правильно разработать операцию…
– Так точно, господин штабс-капитан!
– Не кричите, бюргеры всполошатся, – улыбнулся Овечкин. – Благодарю за службу.
– Рад стараться!..
– Тихо, тихо, – Петр Сергеевич протянул рюмку, и хрусталь тоненько звякнул. – За успех операции… Скоро этот чекист приедет?
– Через неделю.
Славкин выпил, а штабс-капитан задержал руку из-за внезапной мысли: Кудасов еще дней десять – пятнадцать пробудет на переговорах в Лондоне. Значит, операцией руководить будет он, Овечкин! При удачном исходе дела уже капитан сможет претендовать на должность полковника. Ведь у Кудасова, как начальника разведки, в активе только Бурнаш, который сам сражается, сам донесения шлет. Ловко проведенная в отсутствии начальника операция способна изменить карьеру. Тем более что, как справедливо считает Леопольд Алексеевич, в разведке звания имеют второстепенное значение. Главное – это ум и решительность. Лучше донесение полковнику вовсе не посылать, а то примчится с переговоров и все испортит. А так к его возвращению все будет решено: если победа, то целиком принадлежащая штабс-капитану, если поражение – то из-за неуклюжести хорунжего Славкина.
