Виктор Смирнов - Багровые ковыли
Позвонил дежурный, сказал, что в проходной сидит парнишка, просит, чтобы к нему вышел кто-нибудь из родственников Юрия Львова.
– Да-да! Я сейчас! – заторопился Константин Янович и своей четкой, военной походкой отправился к проходной. Следом за отцом увязалась и Лиза. Константин Янович уже догадался, что их ждет какое-то неприятное известие.
В проходной навстречу Лоренцу поднялся тощий стриженый парнишка – Ленька Турман.
– Здравствуйте! Вы, вероятно, привезли какое-то известие от Юрия? – нетерпеливо и нервно, не теряя понапрасну времени, спросил Константин Янович.
– Вы его дядя?
– Да, я его дядя.
– Летчик?
– Разве это имеет какое-то значение?
– Для меня – имеет.
– Да, я летчик. Фамилия моя Лоренц. Я дядя Юрия, – раздраженно сказал Константин Янович. – Говорите же, что у вас там!
– Лучше бы без посторонних. – Ленька указал взглядом на дежурного.
Они вышли из проходной на улицу. Было темно. Лиза жалась к отцу. Но Ленька сказал ей:
– Вы, барышня, тоже отойдите! У меня, может, секретное известие!
Лиза обиделась и нехотя, но с независимым видом отошла. Лишь после этого Ленька, понизив голос чуть ли не до шепота, сказал:
– Такое дело. Юрку замела контрразведка.
– Что вы такое говорите! – даже возмутился Лоренц. – Откуда у вас такие сведения?
– Я сам видел.
– Но почему вы думаете, что контрразведка?
– Я их знаю как облупленных.
И Ленька подробно рассказал Константину Яновичу все: и как Юра прятался в развалинах Херсонеса, и как потом отправился на маяк, и как его увезли с маяка в окружении стражников.
Лоренц опасался, что с его племянником может случиться нечто подобное. Прошлое никогда не покидает человека, даже если тот думает, что навсегда распрощался с ним.
– Я благодарю вас, – сказал Лоренц, когда Ленька закончил свое невеселое повествование, и тут же торопливо пошел к проходной. Пропустив впереди себя Лизу, скрылся за дверью сам. Но через короткое время вновь вышел на крыльцо, позвал уже скрывающегося в темноте юношу: – Молодой человек! Вернитесь, пожалуйста!
Ленька обернулся: чего еще хочет от него этот чудноватый дядька? Но все же вернулся.
– Я забыл вас спросить: вы что же, товарищ Юрия?
– Ну вроде того. Три чи четыре раза встречались. То в Киеве, а потом здесь, в Севастополе.
– И приехали лишь затем, чтобы сообщить о беде, в которую попал Юрий?
– Не, не приехал. Извозчики, знаете, сильно дерут.
– Тем более… И куда вы сейчас?
– Известно, обратно.
– В Севастополь? Но ведь ночь. Куда вы сейчас пойдете! Может, переночуете здесь, а утром… тогда уж…
– Не, я пойду, – упрямо сказал Ленька. – У меня там пацаны. Будут думать, куда я пропал.
– Тогда, пожалуйста… Вот! – Лоренц протянул Леньке несколько денежных купюр. – Это вам на извозчика.
– Не надо.
– Нет-нет! Пожалуйста! Вы настоящий товарищ! Я очень рад, что у Юрия такие друзья!
Ленька спрятал деньги в карман.
– Ну так я пошел, – сказал он. – До свиданьица! Может, еще когда и свидимся!
– Да-да! Будет время, приезжайте посмотреть на полеты! Увлекательное зрелище! И кланяйтесь родителям!
– Это уж спасибо… поклонюсь, – сказал Ленька с легкой насмешкой и торопливо скользнул в темноту.
Лоренц вернулся в проходную, взял Лизу за руку, и они пошли по темной улице домой.
– Что-то с Юрой? – спросила Лиза, пытаясь угнаться за быстро вышагивающим отцом. – Я же слышала, вы говорили о Юре. А если бы ты меня отпустил с ним, ничего такого бы не случилось.
– Хорошо, что не отпустил.
– Так что с ним?
– Его арестовали.
Лиза заплакала.
Потом плакала Ольга Павловна. И все трое ходили по квартире как потерянные. Наконец Лоренц подошел к жене и решительно сказал:
– Значит, так! Попрошу тебя к утру погладить и почистить мой парадный костюм! Завтра я отправлюсь вызволять мальчика.
Сказав это, он немедленно отправился чистить свои многочисленные награды и отличительные знаки, которые заработал за всю летную жизнь. Это занятие успокоило Лоренца и позволило ему привести в порядок свои мысли.
Отправляться в сухопутную и морскую контрразведку, начиная, как положено, с запроса дежурному, было делом гиблым. Те, конечно, начнут крутить и финтить, обещать проверить и так далее, а тем временем будут мальчишку допрашивать… Нет, бить его, сына полковника Львова, конечно, не посмеют, но у них там есть уйма всяких других приемов, которые могут сломать мальчика, оставить след на всю жизнь.
К кому же пойти? Кто правильно поймет и не будет мучить его излишними подозрениями? И тут память услужливо предложила ему воспоминания не слишком давнего времени.
Евгений Константинович Климович, начальник Особого отдела в штабе главнокомандующего Русской армией Врангеля, в годы Великой войны выполнял различные служебные задания на фронте и довольно часто вылетал в воинские части вместе с пилотом Лоренцем. Климович выделил Лоренца из всех других летчиков и бесстрашно занимал в его самолете свое пассажирское место. Его не смущало даже то, что Лоренц летал на «ньюпоре» – аппарате с чрезвычайно сложным управлением, хотя на аэродроме были и другие, более совершенные машины.
Когда Константин Янович впервые откозырял тогда еще полковнику Климовичу, тот не мог не увидеть на лице летчика холодного и полупрезрительного выражения. Военные, а уж тем более фронтовые летуны всегда недолюбливали полицейских и жандармов. Климович, конечно, мог бы отреагировать ответной холодностью и начальственным высокомерием, но вместо этого он молча обошел «ньюпор» и сказал, будто курсант, отвечающий на вопрос инструктора:
– Так. «Ньюпор-четыре». Моноплан. Пятьдесят процентов всех авиационных аварий в России приходится на долю именно этого аппарата. Сам конструктор Эдуард Ньюпор погиб во Франции в одиннадцатом году при испытаниях точно такого же аэроплана. В тринадцатом на таком же «ньюпоре» разбился и брат Эдуарда Шарль.
– Виноват! – сказал Лоренц, прикладывая руку к шлему и как бы извиняясь и за свое отношение к знатоку авиации, и заодно за сам аппарат.
– Это не вы виноваты, поручик, – сказал тогда Климович. – Виноваты наши головотяпы, которые закупили лицензию на заведомо плохую машину. Только сейчас перестали выпускать… Думаю, что здесь не только головотяпство, а кое-что похуже. Вот и получается, что семнадцать авиаотрядов русского военно-воздушного флота из тридцати девяти снабжены именно такими колымагами. Против новейших «таубе» и «альбатросов». Или вы думаете, что меня не трогает этот вопрос?
Лоренц ожидал, что после такого выступления полковник откажется от его машины и попросит другого пилота. Но Климович улыбнулся.
