Сергей Крупняков - Крылья Киприды
— Сострат-то затаился? — обратился Диаф к Сириску.
— Пусть.
Сириск чувствовал, как со всех сторон ощущалась опасность. Все чаще тропу пересекали перепуганные стайки антилоп и оленей. И вдруг несколько воинов буквально выскочили навстречу. И, не обращая внимания на захрипевших коней, низко прижимаясь к земле, пошли своей дорогой.
— Что-то не так, Сириск. — Сострат подъехал ближе. — Не пожар ли впереди?
Он не успел договорить. Из высоких камышей вылетел всадник. За ним другой, третий… И какое-то еле уловимое изящество сквозило в их виде. Первый из всадников взвил коня на дыбы. Из-за камышей выскакивали все новые и новые. Вскоре Сириск, Диаф, Сострат и все остальные оказались окруженными со всех сторон. Встреча для всех была неожиданной, поэтому охотники молчали и медленно кружили вокруг сбившихся в круг греков.
Один из охотников поднял наконец руку, и все остановились.
— Кто вы?
Вопрос был задан на скифском языке, и Диаф ответил по-скифски:
— Мы — купцы, наш корабль утонул. Ищем защиты у Амаги. Мы слышали о ее мудрости и гостеприимстве.
— Амага? — все охотники переглянулись.
Тот воин, что выглядел старшим, подъехал ближе к Сириску и Диафу. Сириск почувствовал что-то знакомое. То, в чем и смертельная боль, и великая радость. Он присмотрелся к воину. Тут же подскакали еще двое. Так и есть… они… высокая грудь, да и грацию не скрыть.
— Амагу мы сегодня убили… — загадочно сказала старшая. (Сириск уже не сомневался, что это была именно предводительница.) — Она была слишком добра к своим врагам. А купцов мы уважаем… Только не тех, кто нас обманывает.
— Взгляни на их одежду, Годейрида, — сказала одна из всадниц. — Вон те — явно воины, а эти — то ли лазутчики, то ли странники, но только не купцы.
— А что, купцы! — сказала та, что была названа Годейридой, — купите у нас дочь Амаги?
Охотники и охотницы (этого уже нельзя было скрыть) окружили их и, хлестнув лошадей, понеслись по распадку вниз, туда, где виднелись уже вдалеке стены и башни хорошо укрепленного полиса.
У реки ждал плот четыре большие лодки, накрытые досками. Под грохот копыт всадники влетели на него. Многие из свиты спешились и, налегая привычно на веревку, потащили плот к берегу. Перевозчики только помогали — плот быстро причалил к берегу. Сириск отметил про себя, что большинство из свиты начальницы были ойропаты — во всяком случае и одежда и весь облик, а главное железная дисциплина, бросались в глаза. Ни одного слова никем не было сказано.
На берегу все снова вскочили на коней и понеслись по дороге вдоль высокой стены, мимо круглой башни, прямо к городским воротам. Стража еще издали завидя скачущих, открыла ворота и подняла решетку — катаракту. Охранники почтительно склонили головы, держа копья в левой руке.
Всадники вихрем пронеслись по каменным плитам центральной улицы.
Дома, все добротные, каменные, тесно жались друг к другу. Сириск успел заметить: и водопровод, и храм с колоннами, и площадь очень напоминали родной Херсонес. Только все было меньше и построено недавно: камни еще не успели посереть, а сияли белизной известняковых, пиленных в катакомбах блоков.
Вдруг путь пересекла еще одна стена. Стража так же почтительно пропустила их. Вскоре они подъехали к небольшой четырехугольной крепости, напоминавшей то ли дом, то ли дворец, то ли замок. Три стены были глухие и только на стыке с четвертой, возле квадратной башни, был небольшой вход. Все спешились. Коноводы быстро подхватили лошадей и завели их внутрь помещения. Конюшни, видимо, были здесь же, в ансамбле замка-дворца.
— Что будем делать, Сириск? — спросил Сострат. Он был сильно встревожен.
— Похоже, это и есть Амага, — шепнул ему Сириск.
Оба взглянули на Диафа. Тот кивнул головой. Их завели вовнутрь. Из всех четырех внутренних стен во дворик выходило множество одинаковых дверей. По всему периметру строения был сделан навес, крытый черепицей и укрепленный легкими колоннами. В центре стоял круглой формы дом-храм, со всех сторон окруженный колоннами и крытый черепицей.
Греки стояли плотной кучкой, когда предводительница подошла к ним и с вызовом улыбнулась.
— Так как, купцы, купите у меня дочь царицы Амаги? А?
Со всех сторон к ним подходили воины и ойропаты. И скорее по их лицам, чем по лицу царицы, Сириск все понял…
— Мы не торгуем людьми, царица. — Он встал на одно колено, и все его спутники сделали то же самое. — Мы преклоняем перед тобой колено, в знак уважения. Слава о твоем уме и доблести донеслась и до наших краев. Прими же привет и любовь от народа Херсонеса и от его Верховного правителя Евфрона.
— Ну, что ж, — царица тепло улыбнулась. — Я рада, что имею дело не с простаками. — Она сделала едва заметный жест и большинство воинов и ойропат разошлись по дворцу — двери многих помещений отворились, и воины исчезли. Сириск про себя отметил — такой замок-крепость, с такой охраной мало кто бы смог взять приступом.
— Прошу ко мне, — она указала рукой на дверь круглого с колоннами дома.
Сириск, Сострат, Диаф, пятеро воинов охраны вошли вовнутрь. Помещение было большое. Несколько комнат из центра расходились по кругу. Их подвели к покоям царицы.
— Пусть воины останутся здесь, — сказала Амага и пригласила Сириска, Сострата и Диафа в свои покои.
— Останьтесь здесь. — Сириск сказал это воинам, и трое послов вошли внутрь.
Царица села на трон, но более низкий, чем подобные сооружения у местных степных царей. Все вокруг было необычайно уютно. Во всем была видна заботливая женская рука. Вокруг стояли удобные лежанки, покрытые коврами кресла.
Когда все расселись, Амага устремила взгляд на гостей, прежде всего на Сириска. Чуть поодаль от Амаги стояли две телохранительницы.
— Ты предложила нам купить дочь Амаги, царица, — Сириск сказал это без улыбки. — Зачем? Ведь любому видна твоя царская, божественная стать. Ты хотела проверить нас?
— Да, гость. — Амага уже в который раз загадочно улыбнулась. — Кроме того, я могла быть и не Амага, а та, которая могла ее убить. Мне важно было понять — кто вы.
— Должен тебе сказать, великая царица, кто бы нам ни встретился — мы считаем за позор торговать людьми. Одно дело, когда попадают в плен люди на войне. Таких рабов мы признаем. Но крайне редко у нас покупают рабов украденных, ставших невольниками из-за чьей-то жадности и коварства. Кто покупает у нас таких рабов, тот в душе осуждаем всеми. От себя же скажу — я считаю человека подобием богов. Такой же несравненной ценностью, как все, что создали боги для свободы.
Амага удивленно и как-то задумчиво-радостно посмотрела на Сириска. Она даже встала, подошла вплотную и тихо произнесла:
