Роберт Харрис - Очищение
Так же, как одно или два зернышка овса могут мгновенно нарушить равновесие тонко отрегулированных весов, так и атмосфера в Сенате мгновенно изменилась. Те, кто обвинял Катилину всего несколько минут назад, теперь во весь голос требовали, чтобы выборы начинались. Цицерон мудро решил поставить вопрос на голосование.
— Настрой Сената очевиден, — сказал он каменным голосом. — Голосование начнется немедленно. — И тихо добавил: — И пусть боги защитят нашу Республику.
Не думаю, что его услышали многие, и, уж конечно, не Катилина и его банда, которые даже не позволили консулу первым покинуть помещение, как того требовала элементарная вежливость. Потрясая кулаками в воздухе, рыча от осознания своего триумфа, они проложили себе дорогу через забитый зеваками вход на Форум.
Цицерон попал в ловушку. Он не мог вернуться домой — его объявили бы трусом. Он должен был следовать за Катилиной, потому что без него, как высшего государственного чиновника, на Марсовом поле ничего не могло начаться. Квинт, для которого безопасность его брата всегда стояла на первом месте и который предвидел именно этот результат, принес в Сенат свой старый армейский нагрудник и настоял, чтобы Цицерон надел его под тогу. Могу сказать, что хозяину эта идея не нравилась, но в тот драматический момент он позволил себя уговорить. В то время как группа сенаторов образовала круг, чтобы закрыть его, я помог ему снять тогу, вместе с Квинтом надел на него нагрудник и опять надел тогу. Твердые металлические края нагрудника были хорошо видны под белой шерстью тоги, но Квинт убедил его, что это только к лучшему: отвлечет внимание убийцы. Защищенный таким образом и окруженный тесной группой сенаторов и ликторов, Цицерон с высоко поднятой головой вышел из здания Сената навстречу шуму и блеску дня голосования.
Население двигалось на запад, в сторону Марсова поля, и мы двигались вместе с потоком людей. Вокруг Цицерона собиралось все больше и больше сторонников, пока, наконец, между ним и толпой не образовалось пять рядов защитников. Большая толпа может быть ужасной — это монстр, который не ощущает собственную силу и который из-за малейшего импульса может качнуться в ту или иную сторону, давя и калеча всех своих участников. В тот день толпа на выборном поле была невероятных размеров, и мы врезались в нее, как топор в деревянное полено. Я находился рядом с Цицероном, и группа наших защитников крутила и двигала нас до тех пор, пока мы не выбрались на место, предназначенное для консула. Оно состояло из длинной платформы, на которую вели ступеньки, и палатки, находившейся за платформой, где он мог бы отдохнуть. С одной стороны от платформы находился загон для кандидатов. Сейчас в нем присутствовали около двадцати человек, потому что в тот раз выбирались оба консула и восемь преторов. Катилина разговаривал с Цезарем, и когда они увидели, что появился Цицерон, с красным от жары лицом и в броне, оба они рассмеялись и стали показывать на него пальцами.
— Мне не надо было надевать эту гадость, — пробормотал Цицерон. — Из-за нее я потею, как свинья, а она даже не защищает мою голову и шею.
Но поскольку голосование и так задержалось, у него не было времени снять броню, и консул немедленно начал совещание с авгурами. Они объявили, что знамения были хорошими, и Цицерон велел начинать процедуру. Вместе с кандидатами он забрался на платформу и недрогнувшим голосом прочитал наизусть все необходимые молитвы без единой ошибки.
Раздались звуки труб, и красный флаг был поднят над Яникулом. Первые центурии прошли по мосту, чтобы проголосовать. После этого главным было поддерживать беспрерывное движение колонн людей, которые двигались час за часом, а солнце направляло на них свои безжалостные лучи, и Цицерон варился в своем нагруднике, как рак.
Я почему-то уверен, что его попытались бы убить именно в этот день, если бы он не сделал того, что сделал.
Заговорам необходима тайна, а то, что хозяин пролил так много света на заговорщиков, их испугало. Слишком много людей следили за происходящим: если бы на Цицерона напали, было бы сразу понятно, кто это сделал. Кроме того, из-за того, что он поднял тревогу, вокруг него собралось столько друзей и союзников, что для убийства потребовались бы многие десятки фанатиков.
Поэтому голосование проходило как обычно, и никто не пытался угрожать консулу. Он получил даже одно маленькое удовольствие — объявил, что его брат избран претором. Но за Квинта было отдано меньше голосов, чем предполагалось, в то время как Цезарь превзошел всех на несколько порядков. Результаты консульских выборов были теми, что и ожидались: Юний Силан на первом месте, Мурена — на втором, а Сервий и Катилина разделили последнее. Катилина отвесил издевательский поклон Цицерону и покинул поле вместе со своими сторонниками: он не ожидал ничего другого. Сервий же, напротив, воспринял свое поражение очень болезненно и после оглашения результатов пришел в палатку Цицерона. Там он разразился гневной тирадой в его адрес за то, что тот позволил провести самую коррумпированную кампанию за всю историю Республики.
— Я буду оспаривать результаты в суде. Мой случай возмутителен. Борьба еще ни в коем случае не закончена.
Он удалился в сопровождении своих помощников, которые были нагружены документами, свидетельствовавшими о допущенных нарушениях.
Измученный Цицерон сидел в своем кресле. Он выругался, когда увидел, что Сервий уходит.
Я попытался его успокоить, но хозяин грубо велел мне заткнуться и помочь ему снять эту чертову броню. Его кожа была натерта твердыми краями нагрудника, и в тот момент, когда Цицерон от него, наконец, освободился, он схватил нагрудник обеими руками и забросил за палатку, где тот с грохотом приземлился.
VIII
Цицерон погрузился в глубочайшую меланхолию. Я никогда еще не видел его в таком состоянии. Теренция с детьми отправилась в Тускулум, чтобы провести остаток лета в прохладе горных холмов, а консул остался работать в Риме. То лето выдалось необычно жарким, и миазмы, поднимавшиеся с городской помойки под Форумом, накрывали все холмы. Сотни жителей Рима умерли в то лето от лихорадки, и вонь от их разлагающихся трупов соединялась с мерзким запахом помойки. Я много раз думал, а что было бы написано о Цицероне, если бы он тоже внезапно умер от лихорадки в то лето? К сожалению, очень мало. В возрасте сорока трех лет он не мог похвастаться военными победами. Он не создал великих литературных произведений. Да, он стал консулом, но консулами становилось множество ничтожеств, и пример Гибриды был ярким тому подтверждением. Единственным серьезным законом, принятым за время его консульства, был закон о реформе финансирования предвыборных кампаний, предложенный Сервием. Сам же Цицерон с этим законом был не согласен. В то же время Катилина все еще был на свободе, а Цицерон потерял уважение части горожан из-за своего панического поведения перед голосованием. К тому моменту, как закончилось лето и началась осень, прошло три четверти его срока на посту консула. И заканчивался его срок ничем — ему это было понятно лучше, чем кому-либо другому.
