Рюрик. Сын Годолюба (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич
Дорасти не только годами – но и душой, и разумом!
И стоит добавить, что сам Харальд наконец-то решился отправиться в землю франков, чтобы принять крещение – причем собрался он в этот «поход» вместе со всей семьей, включая Рюрика! Не говоря уже о жене и малолетнем сыне…
Глава 15.
Осень 826 года от Рождества Христова. Окрестности Майнца.
Драккары данов вот уже какой день скользят по водной глади такой спокойной (по сравнению с морем!), полноводной реки. Рейн… Он тянется едва ли не через всю Франкскую империю с юга на север – беря свое начало в далеких горах на границе с бывшим королевством лангобардов, и впадая в Северное море.
Разве найдешь лучшую дорогу вглубь франских земель? Разве есть более совершенный путь для вторжения данов?!
Харальд с усмешкой прогнал от себя эти мысли. Сколько дней они следуют по имперским землям? Кажется, сегодня уже восьмой? А ведь Майнц, только что показавшийся по правую руку, находится лишь на полпути от морского побережья до гор на юге империи… Уму непостижимо.
Нет, если бы Гудфред понимал истинные размеры империи Карла, он точно не посмел бы напасть на Фризию…
От внимательного взгляда конунга не укрылось, что владения Людовика заселены погуще Ютландии – а встреченные им франские земледельцы кажутся зажиточнее его собственных бондов. И это не говоря уже о городах! Вон, как впечатлился Рюрик, когда их драккары проходили мимо Кёльна – челюсть племянника отвисла так, что воробей свободно залетел бы, не говоря уже о какой мухе… Молодой ярл думал, что нет на свете городов крупнее и богаче Хедебю – окруженного земляным валом да деревянной стеной.
Но, по совести сказать, ведь и сам Харальд оказался под глубоким впечатлением от огромного каменного моста через Рейн, под пролетами которого драккары данов прошли свободно – не опуская мачт!
Вот оно, великое наследие римской эпохи… Впрочем, в Кёльне уцелел не только римский мост, но и часть городских стен – не уступающих высотой огромным валам Арконы, некогда столь впечатлившей Рюрика. К сожалению, случившееся лет так сорок назад землетрясение основательно разрушило римские здания внутри старой крепости – включая и древний преторий римского наместника, некогда служивший дворцом самому Хлодвигу!
Последнее обстоятельство весьма разочаровало Харальда – оказавшись за городскими стенами Кёльна («Колонии Агриппины»), он надеялся воочию увидеть красоту и убранства дворцов древних римлян… Но узрел лишь обычные германские жилища – и множество необжитых руин.
И все же «Ворон» всерьез задумался о том, что древние даны сваляли дурака, в свое время двинувшись воевать на север – когда стоило воевать за юг! Вот чем те же франки превосходят народ конунга? Ровным счетом ничем! Скорее уж наоборот, смешавшись с побежденными и разнежившись на относительно плодородных землях, франки заметно выродились… Все без исключения хирдманы Клака превосходят большинство местных мужей ростом, статью и размахом плеч!
Впрочем, если бы даны пошли на юг вместе с прочими германскими племенами, они наверняка бы уподобились современным франкам… Но все же обидно. Последним достались и более плодородные земли, и уцелевшее римское наследие – мощные каменные крепости и также мощеные камнем дороги, и мосты через самые могучие и широкие реки!
А заодно и открытые еще римлянами рудники, где добывается железо куда более лучшего качества, чем болотные крицы… Причем очевидно, что далеко не все мастера римлян погибли или бежали во время нашествия германцев. Ведь кто-то наверняка выжил, передав многие свои секреты завоевателям! И пусть франкам не удалось перенять искусство древних в полной мере – но их мастера куют оружие самого лучшего качества среди всех германских народов…
Вот и показавшийся вдали Майнц когда-то был всего лишь деревянным римским лагерем – военным лагерем для размещения в нем одного из победоносных легионов. Впрочем, даже временные «каструмы» римлян были укреплены посильнее Хедебю… Но спустя какое-то время деревянные стены были перестроены в каменные – и Майнц, став столицей римской провинции, принялся быстро разрастаться. Как и в Кёльне, в нем построили дворец наместника и римский амфитеатр, возвели триумфальную арку знаменитого военачальника Германика – и проложили акведук, несущий воды из местных источников в крепость… Последнего, впрочем, Харальд знать не мог – но сердце конунга в очередной раз больно кольнуло при виде величественной каменной крепости.
Ведь во всех его владениях нет ни одной каменной постройки! Разве что давно уже померкший в глазах «Ворона» Хлейдр, что Клаку все равно не принадлежит…
Ничего. Харальд как никогда близок к исполнению своей мечты! Скоро, уже очень скоро он станет христианином… И сможет наконец-то помолиться за Раду! А когда-нибудь… Когда-нибудь они вновь встретятся – пусть и за порогом смертной жизни… Правда, ныне конунг никуда не спешит. Жизнерадостный и веселый, смешливый Годфрид, добрая и нежная, заботливая Гисла – ну и Рюрик, конечно Рюрик! – если и не целиком исцелили его душевную боль, то, по крайней мере, заполнили сердце «Ворона» искренней любовью.
Так что теперь крещение для Харальда – это не только способ встретиться с возлюбленной. В сущности, в своей душе конунг давно уже принял Христа – а весь разбойничий задор морского налетчика остался далеко в прошлом. Клак очень устал от войны, устал от жертв, погонь и бегства, устал от потерь… Он воочию смог убедиться в том, как расцветала южная Ютландия в мирные годы – и как жестоко опустошала ее война…
И пусть самому Харальду далеко не всегда удавалось объяснить свое мировоззрение близким, пусть он сам далеко не все понимал и осознал в новом для себя вероучение. Но в сердце его жила глубокая убежденность в том, что Пресвятая Троица в единстве Отца и Сына, и Святого Духа является истинным Богом! Жила с того самого дня, как ушла Рада…
А всех «родных» языческих «богов» конунг давно уже считал лжебогами. И приносить людей в жертву их истуканам есть едва ли не самое страшное преступление! Именно поэтому Клак и запретил человеческие жертвоприношения – но, увы, он очень долго не мог позволить себе пойти дальше. Ведь все мировоззрение данов, все их мировосприятие завязано на почитании Одина, Тора, Фреи и прочих асов. Также, как и все их воинские традиции восходят именно к древним богам… Чтобы что-то стронулось в душе обычного дана, и он посмотрел на мир иными глазами, должно было произойти нечто действительно важное, даже невероятное.
И в жизни Харальда это «невероятное» как раз и случилось – его искренняя, неподдельная любовь к Раде… И ее откровения на смертном одре, запавшие глубоко в душу своей простотой и правильностью. Но как объяснить подданным то, что он не сколько понимает, сколько чувствует?!
А самое главное – как сохранить своих подданных, совершенно искренне славящих Одина и Тора, и стремящихся умереть с оружием в руках, чтобы попасть в Вальхаллу, если открыто заявить: я христианин?!
Нет, Харальд был точно уверен: позволь он себе креститься ранее, и от него бы просто отвернулись даже самые верные и близкие ярлы… Но война с Инглингами отгремела семь лет назад, власть «Ворона» заметно окрепла – а юг Ютландии пусть и не стал цветущим краем, но за годы долгожданного мира бонды крепко встали на ноги. Процветает торговля – с руянами у Харальда мир…
А ходящих в набеги свеев вовремя отражает стража, созданная конунгом на основе лейданга и хирдов наиболее верных ему вождей. Она включает в себе сторожи на прибрежных островах – их задача вовремя подать дымный сигнал днем или зажечь костер ночью. А также дружины с тех драккаров, что ведут дозор в море вдоль восточного побережья.
И, пожалуй, годы мира принесли Скьёльдунгу куда больше уважения и любви его народа, чем время морского разбоя и затяжные войны с Инглингами. Так что Харальд в конечном итоге рискнул – надеясь разом крестить свой личный хирд и приближенных ярлов, самых влиятельных в южной Ютландии. Они не понимают христианства – но все же готовы последовать примеру своего хёвдинга… И пока что этого достаточно.
