Меч, подобный распятью - Владислав Зритнев
– Ты просто не понимаешь меня, Арчибальд, – повторил он, проезжая мимо на своем дорогом коне.
– Черт бы тебя побрал, Максимилиан! – с досадой воскликнул Арчибальд. – Мне бы твои проблемы!
Он не стал возвращаться домой, догадываясь, что там его будут ждать. Арчибальд переночевал в заброшенных кошарах и провел там следующие несколько суток, не решаясь показываться в людных местах. Спустя пару дней, когда его совсем извел голод, он все же покинул это убежище и осторожно отправился в близлежащую деревню. Рыцарь избегал больших дорог и пробирался пастушьими тропками, вившимися в стороне от любопытных глаз.
Придя в поселок, Арчибальд выпросил у знакомой торговки буханку хлеба с кувшином молока и, кое-как подкрепившись, направился в церковь. Он не был особо набожным человеком, но в трудные минуты, когда надеяться больше было не на кого, обращался за помощью к высшим силам.
Большая церковь с колокольней возвышалась над окрестными низенькими строениями, как исполин. По каменным стенам кое-где вился плющ. Внутри стоял полумрак, потрескивая, горели свечи, и скульптуры святых строго и сострадательно смотрели на вошедшего. Шла проповедь. Священник глухо говорил с кафедры, иногда возвышая голос и указывая на золотое распятье. Арчибальд сел на скамью для молящихся и прислушался к словам проповедника.
– Те из вас, – говорил святой отец, – кто отважится принять крест и даст обет защищать Гроб Господень, получат прощение всех грехов и смогут войти в Царство Небесное. Ставшим крестоносцами Рим обещает отмену всех их долгов и заботу о семьях, оставшихся в Европе.
«А все-таки это единственно возможный для меня выход», – подумал Арчибальд. Он внимательно вслушался в последние слова священника. Идея защиты Святой земли и прощение грехов совсем не трогали его душу, но обещание Римского Папы отменить все долги крестоносцев было именно тем, что нужно. Кроме того, Арчибальд надеялся, что на Востоке сможет обогатиться. Впрочем, он колебался. Рыцарь знал, что возвратиться из Палестины живым было очень большой проблемой, а от своих кредиторов ему, может, как-нибудь удалось бы скрыться или все же выплатить долг… Но вдруг, случайно обернувшись к дверям, рыцарь увидел двоих напавших на него на дороге и с ними еще нескольких вооруженных человек. Они многозначительно смотрели на Арчибальда, каким-то образом им удалось его выследить.
– Святой отец, – воскликнул он, вскочив с места, – я хочу отправиться в Палестину!
Так ему удалось уйти от своих кредиторов, пораженно замерших возле входа. Тут же у алтаря Арчибальд произнес клятву защищать Гроб Господень и, благословленный священником, направился к выходу из церкви.
– Мой долг можете получить у Папы Римского, – обернувшись, бросил он своим преследователям. Те хмуро молчали. Они понимали, что денег им не видать, но нарушать решение Святого Престола не посмели и не тронули крестоносца, опасаясь расправы.
– Ты ловко вывернулся, Арчибальд, – наконец сказал один из них, – но поверь мне, сарацины не милосерднее нас, и ты еще пожалеешь.
Рыцарь не удостоил его ответом. Он вышел из храма, пытаясь собраться с мыслями. Небо совсем очистилось. От дождей, шедших накануне, не осталось и следа. Сейчас за мгновение кончилась вся его прежняя жизнь. Впереди ждала Палестина, где перед Арчибальдом откроется иная действительность. Возможно, на Востоке он сумеет добиться успеха, а может быть, сложит голову в какой-нибудь битве в бескрайних песках среди сотен безымянных воинов. Как бы то ни было, но свою проблему ему решить удалось. А что будет дальше, известно лишь Богу. Рыцарь вернулся домой и, нашив на плащ крест, стал точить меч, готовясь к походу.
– Велика твоя мудрость, Господи, ибо мне не дано понять путь, которым меня ведешь, – произнес он.
На другой день на взморье ему повстречался Максимилиан. Опять приближалось ненастье, с запада шли тяжелые черные тучи и море начинало штормить. Максимилиан задумчиво смотрел на горизонт, стоя невдалеке от прибоя.
– Надвигается гроза, а тебе вновь не сидится дома, – произнес Арчибальд, подходя к нему.
– Да. Мне захотелось посмотреть на стихию, – ответил тот.
– Знаешь, Максимилиан, а ведь я ухожу с крестоносцами, – сказал Арчибальд. – Хочу круто поменять жизнь. Может, так я смогу чего-то добиться…
– Вот как, – удивился Максимилиан, – ты все же решился? – он помолчал, задумчиво глядя за море. – Наверное, ты прав… Слушай, а может и мне отправиться в Палестину?
– Ты с ума сошел! – воскликнул Арчибальд. – Тебе-то зачем?! У тебя все есть – деньги, дом, земля, жена и сын. Что делать тебе на Востоке? Что ты там забыл?! Крестовые походы – это шанс для таких, как я, и безумие для тебя, Максимилиан. Мне нечего терять, поэтому я не боюсь смерти, а ты выброси этот бред из головы и веди нормальную жизнь!
Максимилиан не ответил, все так же задумчиво смотря на восток. Придя домой, он сообщил супруге, что отправляется в Палестину.
Эта новость сразила ее. Мария чувствовала, что муж в последнее время стал тяготиться семьей, но все равно не могла понять его. Ведь какое странное решение, думала она, в такой ситуации мужчины обычно заводят любовницу, а не отправляются на войну. Но Максимилиан почему-то предпочел такой выход.
Тем же вечером Мария в слезах побежала к Арчибальду, умоляя его поговорить с кузеном.
– Прошу тебя, Арчибальд, – восклицала она, – ну, убеди его не ехать. Что мы с Артуром будем делать без него одни? Кто защитит нас? И у меня плохое предчувствие. Я боюсь за него! Ты выживешь, Арчибальд. Я знаю. А он не вернется. Прошу тебя, поговори с ним!
– Я уже пытался, – сказал он, – но хорошо, завтра я снова попробую.
Однако, к несчастью Марии, все усилия Арчибальда не увенчались успехом. Максимилиан был непоколебим.
– Я пытался отговорить его, – рассказывал ей Арчибальд, – долго пытался, но он не хочет ничего слышать. Я объяснял, что ему нечего делать на Востоке что у него есть дом, есть деньги. Я не знаю, что ему еще можно сказать.
– Не деньги его интересуют в жизни, Арчибальд, – плача произнесла Мария.
– Ну, если человек – идиот, то даже Господь не поможет, – ответил рыцарь, разводя руками.
Максимилиан принял крест. Так же, как и его двоюродный брат, он у распятья дал обет защищать Гроб Господень и посвятить жизнь спасению Палестины. Но в отличие от Арчибальда – искренне захотел поверить в эту идею. Максимилиан давно желал найти высокую цель, мечтал обрести смысл бытия и неподдельно принял философию борьбы за Святую землю. А Мария должна была ждать его и тоже верить в эту мечту.
Ее участью
