Гибель империи. Российский урок - Архимандрит Тихон (Шевкунов)
Клевета против него, распространяемая с завидной системностью и в громадных масштабах, была одним из самых действенных инструментов по расшатыванию государственного строя, дискредитации власти, низвержению престижа Императора и Императрицы.
Почему в Царской семье его принимали? Мы знаем о способностях этого человека останавливать болезнь наследника. Но были и другие факторы, заставляющие серьезно задуматься. Распутин являл собой действительно неординарного человека. Мы уже читали его предвоенное пророческое письмо к Государю о бедах, грядущих на Россию в случае войны с немцами.
Более подробно об этом человеке можно узнать из обстоятельной научной биографии, написанной ректором Московского литературного института, писателем Алексеем Варламовым[251].
Григория зверски убили. «Когда в столице узнали об убийстве Распутина, все сходили с ума от радости; ликованию общества не было пределов, друг друга поздравляли: “Зверь был раздавлен, – как выражались, – злого духа не стало”. От восторга впадали в истерику», – вспоминала фрейлина Императрицы Анна Вырубова[252].
А. А. Вырубова
«Прогрессивное общество» увлеченно впитывало и разносило любые сплетни, дискредитировавшие Императорский дом. «Сегодня мы распускаем слухи на заводах, что Императрица спаивает Государя, и все этому верят!»[253] Подобные свидетельства можно приводить до бесконечности. Результатом этой кипучей многолетней работы стала всеобщая утрата доверия к Императору и его правительству, вообще к людям, несущим крест государева тягла, бремя исполнения реальных дел.
У меня есть друг – Зураб Михайлович Чавчавадзе. Его семья принадлежит к древнему грузинскому княжескому роду и к высшей русской аристократии. Мама Зураба – Мария Львовна Чавчавадзе, накануне революции еще подростком жившая с семьей в Царском Селе, рассказывала мне, что помнит, как в 1916 году к ним в гости зашла соседка, великосветская дама, и за чаем высказалась: «Ну, когда же эти мерзавцы освободят нас от своего присутствия?!» Мать Марии Львовны удивилась: «Простите, кого вы имеете в виду?» – «Этих… Романовых!» И тогда хозяйка дома встала и произнесла: «Я попрошу вас оставить мой дом и больше не посещать нас». После этого разговора члены семьи князя Чавчавадзе стали изгоями в Царском Селе! Им объявили бойкот. С ними перестали общаться почти все великосветские знакомые.
М. Л. Чавчавадзе
Император Николай II, конечно же, понимал, что в политике всегда присутствуют ложь, лицемерие, корыстные интересы. Он знал цену и аристократии, и буржуазии, и своим союзникам. Но чего он не мог представить, так это уровня тотальной лжи и клеветы, которая будет обрушена на него. Как человек искренних религиозных и этических принципов, он поражался злобному, убийственному по отношению к Родине поведению просвещенного общества. Кроме того, идеализируя народ, он был уверен, что клевета, извергаемая прессой, настолько нелепа и чудовищна, что разумные люди этому просто не поверят. Опровергать же сплетни он считал ниже своего достоинства. Но Император ошибался. Самая грязная ложь и самая нелепая клевета принимались охотно, причем во всех слоях общества – от крестьян, рабочих и солдат до членов царствующей династии.
«Прогрессивное общество» было беспощадно, подливая масло в огонь будущего пожара. Публично и бесцеремонно они провозглашали: «Лучше проиграть войну, чем Романовы!» Уже через день после выступления Милюкова с его «глупость или измена» другой депутат, Василий Маклаков, провозгласил в своем думском выступлении: «Наше правительство сейчас парализует, обессиливает силу целой России… Старый режим и интересы России теперь разошлись, и перед каждым министром стоит дилемма: пусть он выбирает, служить ли России или служить режиму, служить тому и другому так же невозможно, как служить Маммоне и Богу […]. Мы заявляем этой власти: либо мы, либо они. Вместе наша жизнь невозможна»[254].
(Помните, как Маклаков в дальнейшем сделал для самого себя ошеломляющее открытие, о полной неспособности «революционных кумиров общественности» к управлению страной? С этих слов начинается глава «Запоздалое раскаяние».)
Несомненно, накануне и во время войны правительство России возглавляли далеко не такие выдающиеся деятели, как Петр Аркадьевич Столыпин или Сергей Юльевич Витте. Но царские чиновники предреволюционного времени в целом сумели создать условия для победы в военной и гражданской промышленности. Без каких-либо чрезвычайных мер обеспечили более чем сносные условия жизни для мирного населения. У правительства императора Николая II не получилось только одной «мелочи» – избежать революции.
Государь Николай Александрович был самодержцем, он отвечал за свой народ и за свою страну. Мы почитаем его как святого за его христианскую жизнь в период заточения. Отдаем должное его выдающемуся государственному таланту, поразительному терпению, жертвенной любви и преданности своему народу, его вере. Это был поистине удивительный человек и, быть может, самый трагический из русских государей.
Сегодня, оборачиваясь на тот период, мы понимаем, что нам необходим глубокий и всесторонний исторический анализ, о ценности которого говорил наш великий историк Василий Осипович Ключевский: «Почему люди так любят изучать свое прошлое, свою историю? Вероятно, потому же, почему человек, споткнувшись с разбега, любит, поднявшись, оглянуться на место своего падения».
В. О. Ключевский
В феврале – марте 1917 года император действовал, как представляется, абсолютно верно – ситуационно, тактически. Но что же было упущено царским правительством ранее? Где были принципиальные стратегические ошибки, ставшие роковыми?
Император Николай II даровал обществу свободы, создал парламент, но при этом не смог создать механизма, контролирующего возможные деструкции. Его правительства не могли преодолеть многих и тяжелейших болезней, связанных с несомненной деградацией аристократическо-дворянской монархии. Очевидное подтверждение этой деградации – почти тотальное предательство элитой своего Государя.
Создание нового жизнеспособного государственного механизма в новых условиях, в условиях парламентской жизни было необычайно сложной задачей, и она являлась тем более сложной, что все здесь было впервые: у России еще не было такого опыта.
Император Николай II и его правительство добились небывалых экономических и социальных успехов, одержали победы на фронтах войны, но потерпели сокрушительное поражение в том, что касается консолидации общества, в выстраивании созидательной работы с самыми разнообразными элитами. Напрочь проиграли на полях сражений в войне, которая сегодня называется информационной. А этот фронт вдруг оказался более значимым, чем все иные битвы.
Соединить и развивать самые разные и противоречивые части общества, воодушевить их единой задачей, в конце концов управлять этим обществом в интересах народа и государства – вот этого
