Дороти Даннет - Путь Никколо
Толпа вокруг них поредела Лионетто, наконец, развернулся и зашагал прочь, в окружении своих приятелей, но уже без Тоби. Еще поблизости держались пару матросов с галеры и, разумеется, этот мальчишка Шаретти, и законник Юлиус в черном платье, накинутом поверх промокшего дублета.
Наемник Асторре, из-за которого и завязалась вся эта история, заявил:
— Что ж, сударь, если вы сделаете это для нас, обещаю, что Вдова, что демуазель Шаретти, у которой он служит, будет вам весьма признательна Счет можете послать ей. Или вот мейстеру Юлиусу. А сейчас нам пора. Jonkheere Феликс? Мейстер Юлиус?
— Ты иди, — отрезал нотариус. — Мы остаемся.
Николаи де Аччайоли покосился на него.
— Прошу простить, однако я полагаю, что демуазель де Шаретти предпочла бы услышать эту историю из уст своего сына, скорее, чем от… кого-либо еще. Разумеется, лекарю пригодится ваша помощь, чтобы перенести мальчика в дом ростовщика. Но, полагаю, что мессер Квилико и мессер Тобиас непременно сообщат вам о любом изменении в состоянии их пациента. Более того, поскольку сам я остановился здесь неподалеку, то обещаю лично проследить за этим.
* * *«Самовластный ублюдок», — заключил про себя хирург Тоби, едва у него появилось время поразмыслить о происшедшем, после того как окровавленного пациента перенесли с причала в дом ростовщика.
Удэнен и впрямь горел желанием помочь, а потому устроил парня довольно удобно, на тюфяке в кладовой, где хранились отданные в залог кухонные принадлежности и одежда моряков. Затем, после почти бесполезного совещания с Квилико, его, наконец, оставили с мальчишкой, наедине, расставив в сторонке все медицинские принадлежности, предоставленные судовым лекарем.
Подмастерье по-прежнему был без сознания. Судя по слухам, настоящий буян и пройдоха, не способный, однако, постоять за себя, когда дело касалось власть имущих… Ну, да ладно. Нужно браться за дело, пока парень не пришел в себя, чтобы к тому времени успеть покончить с самым худшим. Благо, нынче поутру руки у него почти не дрожали…
Дьявол бы побрал Лионетто! Тобиас Бевентини из Градо прекрасно сознавал, глядя на неподвижное распухшее лицо раненого, что действует лишь из стремления досадить своему капитану. Надо успокоиться, а не то скоро он будет, как ребенок, обижаться на любую мелочь. После того происшествия в затопленной таверне Лионетто никогда больше не оскорблял его прилюдно, и впредь не сделает этого, когда трезв. Да и сам Тоби не позволит ему… когда трезв. Лионетто нуждался в хорошем военном лекаре, а из выпускников того года в Павии Тоби был самым лучшим, и он сам предпочел работать с наемниками. А геморроем дофина и мозолями папы римского пусть занимаются лизоблюды вроде его дяди.
Он предпочитал оттачивать свое искусство на простых людях, вроде вот этого парня. Желтые мыльные пузыри!.. Он помнил, как хохотал у Журавля, пока вправлял сломанные носы двоим работягам. Боже правый, как же он был пьян в тот день! Однако этот парень причиняет старшим массу неприятностей, так что ничего удивительного, что время от времени они пытаются свести с ним счеты.
Но не таким же образом. Не так, как этот шотландец.
Позднее, ближе к вечеру, юнец — Клаас, так его, кажется, звали? — потянулся и открыл глаза. Лекарь тотчас поднес ему миску с бульоном, давно дожидавшуюся своего часа. Естественно, что в первое время подмастерье не помнил, где он оказался и что произошло, и ничего не мог ответить, когда Тоби принялся задавать ему вопросы о самочувствии. Затем он, наконец, опамятовал и принялся давать вполне здравые ответы негромким голосом. Взамен, без всяких просьб с его стороны, лекарь объяснил, где они находятся и куда подевались его приятели. Он ни слова не сказал насчет Саймона и не стал спрашивать про рану.
Как ни странно, когда Тоби упомянул ростовщика, ему показалось, что на изуродованном лице мелькнула тень усмешки. Но когда он взглянул попристальнее, то не увидел в глазах ничего, кроме боли и самого примитивного животного желания выжить.
Наконец, немного поев, пациент заснул. Узнает ли когда-нибудь этот юнец, как ему повезло, как близко лезвие прошло от сердца? Разумеется, пока не было уверенности, что он пойдет на поправку. Чуть позже у него непременно поднимется жар. Да и путь в Брюгге не обещает быть спокойным. К тому же Лионетто вполне способен из мстительности подыскать своему хирургу какие-либо занятия, чтобы не дать времени как следует позаботиться о раненом. Да, придется решать, что делать с Лионетто.
Теперь, убедившись, что пациент мирно спит, Тоби тихонько выскользнул из комнаты и присоединился к ростовщику и его дочери, которые приглашали лекаря отужинать с ними. Девица без умолку трещала о каком-то Феликсе, и он невольно задался вопросом, что может быть общего между ними. Но, впрочем, это была слишком скучная тема.
Рядом с тюфяком раненого он оставил свечу, а дверь чуть приотворил, чтобы войти бесшумно. Вот почему по возвращении, оставаясь незамеченным, он смог увидеть, что пациент его пробудился и даже смог повернуться на подушке, так, что свет теперь падал сзади. Но это была яркая восковая свеча. Ее огонек отражался в медных котлах Удэнена, и в бронзовых подносах, и они отбрасывали мягкие отблески на лицо беспомощного человека.
Тоби внимательно рассматривал его. Широкий лоб, бледные скулы, и распухшие губы. Потемневшие глазные впадины, огромные, как блюдца подсвечников, и четкие очертания ноздрей. Волосы высохли, как свалявшаяся шерсть. Лицо шута, прижатое к подушке, на котором что-то блеснуло. Затем исчезло, а затем блеснуло вновь.
Тоби смотрел, пока не удостоверился окончательно. Затем осторожно отступил. Если мальчишка в ком и нуждался сейчас, то только не в лекаре. Никто не мог дать ему утешение. И уж меньше всего Тоби. Да и в любом случае, этому несчастному глупому мальчишке помощь была не нужна. Иначе все это не происходило бы вот так, в болезненном и абсолютном безмолвии.
Глава 9
В тот же вечер о досадной ссоре между подмастерьем Шаретти и шотландским торговцем донесли городским властям, которые сочли необходимым обсудить это между собой. Решено было подождать, не возьмется ли сама Природа избавить их от неприятной проблемы. С другой стороны, все единодушно сошлись во мнении, что мастер Тобиас Бевентини из Градо — превосходный лекарь.
Учитывая, что большую часть времени его интересовали лишь свои собственные проблемы, лекарь Тоби сделал именно то, чего так ждали или опасались остальные. Он должным образом позаботился о пациенте, а когда настал момент перевозить его в Брюгге, то дал ему некое снадобье, дабы тот мог устоять перед всеми тяготами пути, а также любыми попытками допросить его. Лекарь Тоби был достаточно умен, чтобы догадаться о возможных неприятностях, ожидающих впереди, в зависимости от того, кого из двоих поединщиков решат обвинить в попытке убийства Тоби и раньше приходилось штопать раненых лишь затем, чтобы позже их отправили на виселицу. Он считал, что это не его забота. В Брюгге он проследил, чтобы мальчишку разместили в доме его хозяйки, после чего громогласно объявил о своем намерении (наконец-то!) пойти и напиться. Он заслужил тем самым презрение Феликса, наследника Шаретти, но Тоби было плевать на Феликса. И если кому-то нужна будет помощь, у них есть еще Квилико. Правда, судя по содержимому медицинского ящика Квилико, Тоби весьма любопытно было бы узнать, какие болезни тот лечил все эти годы. Он дал себе зарок, что непременно побеседует об этом с левантинцем.
