Богдан Сушинский - Полюс капитана Скотта
— Продолжайте, Аткинсон, — жестко потребовал Скотт, и шутники сразу же унялись.
Как оказалось, Кемпбелл со всеми возможными подробностями описал устройство и состояние лагеря Амундсена «Фрамхейм», оценил гостеприимство норвежцев и изложил тактику их действий во время «броска к полюсу». А еще лейтенант не забыл указать, что Амундсен «скептически отзывался о пользе лошадок-пони во время длительных полярных экспедиций». Но в то же время настойчиво интересовался техническими характеристиками мотосаней, о которых уже немало знал, но к использованию их в Антарктиде тоже отзывался «со свойственным Амундсену скептицизмом ко всему, что делается в британском антарктическом лагере и предпринимается его полярниками».
В завершение лейтенант сообщил, что принял от норвежцев мешок с почтой, который те попросили доставить в Новую Зеландию, — и этот жест взаимопомощи вызвал у Скотта явное одобрение. Но тут же обратил внимание капитана, что Норвежец всячески пытался выведать сроки экспедиции Скотта на полюс, не указывая при этом сроков собственного броска на крышу мира.
— Да, Амундсен ведет себя как прожженный норвежский агент, — процедил лейтенант Мирз, вызвав тем самым язвительную ухмылку Отса, который не то чтобы недолюбливал Сесила за причастность к разведке, а просто не упускал возможности подковырнуть его по этому поводу. Как, впрочем, и многих других полярников по всяким прочим поводам. Незлобная язвительность драгун-ротмистра, как именовал его сам уязвленный Мирз, была общеизвестной.
— Он ведет себя так, как и положено вести себя любому другому исследователю, чувствующему дыхание в затылок своего соперника, — парировал Бауэрс.
— Вы правы, лейтенант, — поддержал его Скотт. — А вот я, признаю, явно ошибался, наивно полагая, что Амундсен отправится в антарктическое море Уэдделла, чтобы заняться там рутинным исследованием побережья и всевозможными полярными исследованиями. По крайней мере так я понял из послания Норвежца, с которым ознакомился в Австралии. — Капитан немного помолчал, а затем добавил: — Теперь я понимаю, что пытался успокоить себя, выдавая желаемое за реалии бытия.
20
Среди британцев воцарилось угрюмое молчание, даже неукротимый в своем черном юморе драгун-ротмистр Отс немного отдалился от группы, точно так же, как это сделал сам Роберт Скотт, и смотрел куда-то в безликую серую даль.
Поднявшись на пригорок, возвышавшийся рядом с юртой, Скотт окинул взглядом все то, что между собой полярники называли «метками бытия». В эти минуты лагерь, созданный из двух палаток, юрты и ледового склада, казался Скотту затерянным посреди безжизненной ледовой планеты, представая чем-то чужим, инородным и неотвратимо обреченным. Он невольно задал себе вопрос: зачем он здесь? Что он здесь ищет, на что надеется, к чему стремится? У него уже была успешная экспедиция в Антарктиду, засвидетельствованная его книгой «Путешествие на „Дискавери“», многочисленными публикациями в прессе, научными и правительственными наградами.
Все, что он мог сделать для Британии в этой стране ледового безумия, он уже сделал. Тогда чего он добивается сейчас? Какая иная цель кроме цели во что бы то ни стало выжить и довести эту экспедицию до какого-то более или менее логического завершения достойна его внимания?
Капитан уже не сомневался, что в гонке на опережение он проиграет. Какие бы слова он ни произнес через несколько минут людям, доверившимся ему, какими бы аргументами ни приободрял их, самому себе лгать уже не имело смысла: Амундсен оказался более опытным, более предусмотрительным, а значит, и более подготовленным. Нацеленный исключительно на «бросок к полюсу», он не стал метаться по окрестным глетчерам и ледовым барьерам, не стал зря морозить и калечить людей и животных. О, нет, подобно барсу, Норвежец собирает сейчас воедино свои силы, волю, опыт и возможности, чтобы совершить этот судьбоносный полярный бросок и, водрузив норвежский флаг на полюсе, тут же триумфально отплыть в Европу.
— Что будем предпринимать? — поинтересовался лейтенант Эванс, когда Скотт вернулся к лагерю.
Все это время полярники напряженно следили за каждым его шагом, каждым движением. Они понимали, что командиру сейчас нелегко, что теперь он пребывает в стадии мучительных сомнений, но в то же время осознавали, что зашли в своих планах слишком далеко — причем далеко не только в фигуральном, но и в совершенно конкретном смысле. И выбора у них теперь нет, нужно идти до конца.
— Как я понимаю, известие, которое мы только что получили, ошеломило не только меня, но и вас, — мрачно произнес Скотт. — Понятно, что мы оказались в очень сложном положении. План Амундсена кажется мне продуманным, взвешенным и целеустремленным. Ясно, что теперь он уже представляет собой реальную угрозу нашим намерениям первыми достичь полюса и водрузить там знамя Великой Британии. Из сведений Кемпбелла вытекает, что базовый лагерь Норвежца расположен как минимум на шестьдесят миль ближе к полюсу, чем наш. Он сделал ставку на эскимосских ездовых собак, на полученный эскимосами в течение многих веков опыт путешествия и самого выживания в ледовых пустынях; он игнорирует какие-либо научные изыскания и локальные экспедиции, сохраняя силы только на путь к полюсу.
— Разве мы уже не в состоянии откорректировать свой собственный план броска на полюс? — как можно вежливее, осторожнее поинтересовался лейтенант.
— Теперь уже слишком поздно, — мгновенно отреагировал полковник флота. Но произнес таким резким тоном, что Эванс понял: даже если бы у Скотта была реальная возможность изменить свой план, он не стал бы прибегать к этому, хотя бы из самолюбия. И что из того, что он, Эванс, решительно не поощряет подобные проявления командира экспедиции?
— Кстати, мне никогда бы не пришло в голову, — как бы про себя проговорил Скотт, отрешенно глядя при этом в сторону ледового хребта, — что на антарктические льды можно доставить такое количество собак, план использования которых Амундсеном кажется мне вполне приемлемым, а может, и отличным. Но самое важное, что со своими собачьими упряжками Амундсен способен выступить в поход уже ранней весной, то есть в начале сезона, в то время, как с нашими пони это невозможно.
— Если только к весне у нас останется, хотя бы один способный к длительному рейду пони, — обронил драгун-ротмистр Отс. — Уже сейчас мы значительную часть этих лошадок потеряли, изранили или истощили.
— Увы, с собаками дела обстоят не лучше, — решительно дополнил его реплику лейтенант Мирз.
