Виктор Поротников - Владимир Храбрый. Герой Куликовской битвы
Уходя в Москву, Сары-Ходжа взял с собой лишь семерых беев, дабы показать Дмитрию свои мирные намерения.
Михаил Александрович не мог взять в толк, почему Сары-Ходжа так надолго задержался в Москве. А когда стало известно, что Сары-Ходжа из Москвы отправился прямиком в Орду, то Михаил Александрович и вовсе не знал, что подумать. По договоренности с ним, Сары-Ходжа должен был запугать Дмитрия гневом Мамая и принудить его убрать московские полки с нерльского волока. После этого Сары-Ходжа собирался выехать во Владимир и там ожидать Михаила Александровича.
Мурза Сейдербек, усмехаясь, заметил Михаилу Александровичу: мол, не иначе московский князь одарил алчного Сары-Ходжу столь щедрыми дарами, что тот предпочел уехать с ними в Орду, дабы ни с кем не делиться. Нукеры из отряда Сейдербека по закону имели право на определенную долю от любой прибыли, какую мог получить Сары-Ходжа в этой поездке на Русь.
Жадность Сары-Ходжи покоробила Михаила Александровича, ведь теперь расплачиваться с его людьми предстояло ему. По сути дела, Сары-Ходжа предал Михаила, подкупленный московским князем.
Из Костромы Михаил Александрович устремился к Галичу, взяв и этот город под свою руку.
Для Прокла Ивановича наступило время радости и торжества. В благодарность за верную службу Михаил Александрович даровал ему галицкий стол.
Собрав на вече галицких бояр и черный люд, Прокл Иванович костил бранными словами московского князя, называя его «гнусным выродком» и «расхитителем чужих уделов».
– Однако есть на свете справедливость, что ни говори, – разглагольствовал Прокл Иванович, красуясь на бревенчатом помосте перед людской притихшей толпой. – Даже властителей Орды возмутило наглое самоуправство московского птенчика! Темник Мамай и хан Мухаммед-Булак передали ярлык на княжение Владимирское славному тверскому князю Михаилу Александровичу. Не забыли государи ордынские и про меня, – Прокл Иванович самодовольно ударил себя кулаком в грудь, – вручив мне сей ярлык на владение Галичем. Отныне я над вами князь и господин, люди добрые!
Вынув из кожаной сумки бумажный свиток с большой ханской тамгой, висящей на красном шнурке, Прокл Иванович с торжествующим видом потряс им над головой.
В толпе раздались редкие приветственные выкрики, большинство же галичан встретили смену власти в настороженном молчании. Люди видели, что Прокл Иванович утвердился в Галиче, опираясь на татарских конников и дружину тверского князя, поэтому ничего хорошего от этого галичане не ждали.
Первым делом Прокл Иванович повелел отрубить голову боярину Фатьяну Свирину, присланному из Москвы для управления Галичем. Были также казнены тридцать гридней Фатьяна Свирина и его четырнадцатилетний сын. Супруга казненного боярина после всего увиденного тронулась рассудком. Прокл Иванович отдал безумную боярыню татарам, которые скопом надругались над несчастной, после чего прикончили ее стрелами. Пятнадцатилетнюю дочь Фатьяна Свирина Прокл Иванович сделал своей наложницей.
Следуя за тверским князем через поволжские города, Прокл Иванович сумел набрать себе дружину из разного отребья, охочего до грабежа и разбоев. В основном это были беглые холопы и смерды, на чьих руках была кровь их господ. Примкнули к Проклу Ивановичу и несколько боярских сыновей, лишенные наследства за различные преступления.
Нашлись и среди галичан желающие поступить на службу к Проклу Ивановичу, среди них было мало порядочных людей. Смену власти в Галиче приветствовали прежде всего те, кто был по уши в долгах или был не в ладах с законом. Прокл Иванович выпустил из темницы всех преступников, зачислив их в свою дружину. Затем он своим указом избавил от долговых обязательств тех галичан, кто мыкался в кабале у местных купцов и ростовщиков.
При попустительстве Прокла Ивановича татары мурзы Сейдербека разграбили дома самых богатых горожан, сотворив при этом насилие над многими женщинами. Тех галицких бояр и купцов, которые пытались вступиться за своих жен и дочерей, степняки изрубили саблями.
Также были опустошены жилища тех галичан, которые в свое время не выступили против московского князя, как это сделал Прокл Иванович.
После трехдневного пребывания в Галиче Михаил Александрович со своим войском вернулся обратно на Волгу. Вместе с ним ушел из Галича и татарский отряд Сейдербека.
Михаил Александрович до осени задержался в Костроме. Сюда к нему съехались все князья, некогда лишенные уделов Дмитрием Московским. Эти князья-изгои рассчитывали на то, что Михаил Александрович вернет им родовые вотчины и защитит их от московлян, которые давно уже в делах своих не считаются с древним родовым правом.
Прибыли к Михаилу Александровичу и послы из Новгорода, желая заключить с ним союзный договор, по которому тверской князь был обязан выступить на помощь новгородцам, если у тех дойдет до войны с ливонцами. Подобные договоры в прежние времена заключали с Новгородом все московские князья начиная с Ивана Калиты. И Дмитрий был связан с новгородцами таким договором, отняв ярлык на Владимирское княжение у суздальских князей. Поскольку ныне ханским ярлыком владеет Михаил Александрович, бояре новгородские пришли бить ему челом, разорвав договор с московским князем.
Михаил Александрович с превеликой радостью заключил с новгородцами союз, изъявив готовность «стоять крепко за их обычаи и вольности против любого недруга».
Глава двенадцатая. Литовские послы
На этом заседании вельможного совета тон задавали братья Вельяминовы. Споры и рассуждения седоусых московских бояр касались прибытия Ольгердовых послов, которых ожидали в Москве со дня на день. Боярам уже была известна цель приезда литовского посольства. Об этом им поведал городецкий князь Борис Константинович, которому литовский князь поручил быть посредником на этих переговорах. Такой чести Борис Константинович удостоился по причине своего родства с Ольгердом, ведь он был женат на его дочери.
Ольгерд хотел продлить перемирие с Москвой еще на полгода, а также им двигало желание убедить московского князя не затевать войну с Михаилом Александровичем из-за поволжских городов, откуда тверичами были изгнаны московские наместники.
Бояре пребывали в легком замешательстве, поскольку Дмитрия не было в Москве. Он уехал в Орду, намереваясь выпросить у Мамая ярлык на великое княжение Владимирское. От этой поездки Дмитрия отговаривали все его советники, но двадцатилетний князь все же поступил по-своему. Дмитрий повез в Орду большую дань, надеясь этим задобрить Мамая и расположить его к себе.
Михаил Александрович тоже отправил в ставку Мамая собранный им «ордынский выход», поручив его охрану в пути своему шестнадцатилетнему сыну Ивану. Дары тверского князя, конечно, были гораздо скромнее даров московского посольства. На этом и построил свой расчет князь Дмитрий, увидевший на примере Сары-Ходжи, сколь алчна золотоордынская знать. Понимал Дмитрий и то, что рискует головой, отправляясь к Мамаю, но иного выхода для себя он не видел.
