Трагедия королевы - Луиза Мюльбах
— Пойдемте, Мария, — сказал король, — тело нашего сына принадлежит теперь не нам, живым, а могилам наших предков в Сен-Дени, душа же его принадлежит Господу Богу… Дофин скончался, да здравствует дофин! Герцогиня, приведите дофина в кабинет его матери! Вашу руку! — И движением, полным гордого достоинства, которое так было ему свойственно в значительные моменты его жизни, он подал королеве руку и повел ее в ее кабинет.
— Ах, друг мой! — сказала королева, когда они вошли туда. — Здесь мы одни! Здесь я могу плакать о моем бедном мальчике! — И, обвив руками шею мужа, положив голову на его грудь, она громко заплакала.
Король крепко прижимал ее к груди, и слезы, которые обильно текли из его собственных глаз, горячими каплями падали на склоненную голову Марии-Антуанетты. Оба они не видели, как портьера распахнулась и вошла герцогиня Полиньяк, но, увидав королевскую чету в объятиях друг у друга и услышав громкий плач, она тотчас же отступила; потом, нагнувшись к мальчику, которого привела с собою, она что-то шепнула ему на ухо и тихонько толкнула его вперед, опустив сзади него портьеру. Малютка несколько мгновений нерешительно простоял на месте, смотря большими глазами то на родителей, то на букет фиалок и роз, который держал в руках.
Маленький Луи-Шарль отличался той нежной, трогательной красотой, которая вызывает слезы и наполняет сердце грустью, потому что чувствуется, что жизнь с ее суровыми зимними бурями не пощадит этого нежного, невинного цветка и что сияющее ангельское личико ребенка должно превратиться в омраченное, изборожденное морщинами горя лицо мужчины.
Маленькая фигура четырехлетнего мальчика была прелестна: его ножки были обуты в сафьяновые сапожки с красными каблучками; широкие панталончики из синего бархата спускались ниже колен и у пояса были перехвачены широким голубым шарфом, концы которого, обшитые кружевами, свешивались с левого бока, из-под синей бархатной курточки виднелся вышитый колет, также украшенный кружевами. На круглом розовом личике с румяными губками и ямочкой на подбородке сияли большие темно-голубые глаза, осененные длинными темными ресницами; густые золотистые локоны обрамляли большой лоб и падали на плечи. Малютку можно было бы принять за ангела с одного из изображений рафаэлевских мадонн, если бы не вышитая серебром и сверкающая бриллиантами звезда, видневшаяся на его одежде, означавшая его королевское достоинство и отметившая это прелестное дитя печатью несчастья.
Ребенок несколько мгновений смотрел на плачущих родителей, потом подбежал к ним и, протянув им свой букет, сказал дрожащим голоском:
— Мама-королева, я принес тебе цветочков из моего сада!
Мария-Антуанетта подняла голову и сквозь слезы улыбнулась своему сыну. Король выпустил ее из своих объятий, чтобы взять мальчика на руки.
— Мария, — сказал он, — взгляни на нашего сына, взгляни на дофина Франции!
Королева взяла обеими руками голову сына и долго смотрела в его розовое личико. Потом она наклонилась и, запечатлев долгий, нежный поцелуй на его чистом лбу, торжественно сказала:
— Бог да благословит тебя, дитя мое! Господь да благословит тебя, дофин Франции! Пусть не омрачают горизонта мрачные тучи, когда ты займешь трон твоих предков! Да благословит и сохранит тебя Бог, дофин Франции!
— Мама, — робко сказал мальчик, — зачем ты зовешь меня сегодня дофином? Ведь я твой маленький Луи, и меня зовут герцогом Нормандским!
— Сын мой, — торжественно сказал король, — по воле Божией у тебя теперь будет другое имя и другое назначение; твой бедный больной брат, Луи, навсегда оставил нас; он ушел к Богу, и теперь ты — дофин Франции.
— И дай бог, чтобы это послужило к твоему счастью! — вздохнула королева.
— Это, наверное, не будет к моему счастью, — тряхнув своими кудрями, сказал маленький принц, — иначе мама-королева не плакала бы.
— Она плачет потому, что твой брат оставил нас, — сказал король.
— Разве он никогда больше не вернется? — спросил мальчик.
— Никогда, Луи!
Мальчик охватил руками шею матери и воскликнул:
— Ах, как это можно оставить милую маму-королеву и никогда больше не вернуться к ней! Я никогда не уйду от тебя, мама!
— Молю Бога, чтобы это была правда! — обнимая сына, прошептала королева. — Молю Бога, чтобы Он послал мне смерть раньше вас обоих!
— Не раньше меня! О, не раньше меня! — с ужасом воскликнул король. — Без тебя, дорогая, моя жизнь была бы пустыней! Без тебя король Франции был бы последним бедняком своей страны.
Она грустно улыбнулась ему:
— А со мной он будет, может быть, самым несчастным.
— Никогда, Мария, никогда, пока ты меня любишь! — горячо сказал король. — Не плачь больше: мы должны преодолеть свое горе и утешиться тем, что нам остается. Повторяю еще раз: дофин скончался, да здравствует дофин! Луи, ты будешь впоследствии королем Франции, потому что ты — наследник своего брата, то есть тебе принадлежат его права и титулы.
— А больше ничего? — спросил мальчик. — Мама-королева, — тихо прошептал он, — разве называться герцогом Нормандским не так же красиво и разве ты будешь больше любить меня, когда все будут звать меня дофином?
— Нет, дорогой мой, и я была бы счастлива, если бы ты оставался герцогом Нормандским.
— Ну, так я и не рад этому титулу, мама! Но я хотел бы знать, не оставил ли мой милый больной брат чего-нибудь другого мне в наследство? Если он больше не вернется и ничего не взял с собой, то я очень хотел бы получить кое-что… Это мне было бы приятнее, чем называться дофином!
— Я, кажется, догадываюсь, — сказала королева и, отворив дверь в другую комнату, шепнула несколько слов своему пажу.
Через минуту в комнату ворвалась маленькая
