Елена Гантимурова - Кольцо Дамиетте

Охота началась ранним утром. Когда с рассветом раздались первые звуки рога, в замке давно никто не спал. Две группы всадников, выехав из главных ворот и полями достигнув гор, должны были рассыпаться веером, чтобы, обойдя вершины лощинами, выйти в установленное место к обеду.

Холодный утренний воздух бодрил и обжигал, ветер дул слабый, хотя и чувствовался на полном скаку. Катарина в сердцах натянула поводья. Не зная правил раннего выезда, она провозилась с клеткой на внутреннем дворе и, как ни торопилась, все же опоздала – когда была готова, последний всадник выехал из замка. С верхней террасы она видела длинную ленту кавалькады, которая растянулась по дороге, направляясь мимо зазеленевших полей к подножиям гор.

Рыцари и местная знать двигались небольшими группами, каждая со своими знаменами, сокольничие держали клетки с птицами. Утреннее солнце освещало праздничную колонну. Впереди, окруженный вассалами, на крупном крапчатом жеребце скакал граф Эдмунд. Мелькнула стройная фигура всадницы с длинной вуалью – это Хедвиг Лауфенбургская выделялась среди дам-наездниц безупречной посадкой. Катарина вгляделась в середину колонны и махнула рукой Лауре и Флориану. Они не могли ее видеть, и девушка сердито поджала губы – кроме себя, за опоздание винить некого. Она вспрыгнула в седло. Растерянный паренек-ловчий, получивший приказ сопровождать Катарину, нерешительно передал ей птицу, изящную головку сокола обтягивала маленькая кожаная шапочка.

– Госпожа, вы не можете ехать одна!

– Еще как могу. – Катарина порадовалась случаю выплеснуть из себя досаду.

Молоденький ловчий не заслуживал сердитых слов. Наоборот, следовало поблагодарить старого графа за заботу – это он командовал всеми деталями выезда и по забывчивости мог и не вспомнить о подружке невесты.

– Вы должны взять меня с собой, это приказ графа, – настаивал ловчий, – и он накажет меня, если я останусь здесь.

– Граф пусть приказывает своим вассалам, – фыркнула Катарина, пришпоривая коня, – я к ним, слава Всевышнему, не отношусь.

Охота являлась больше развлечением, чем средством добывания провизии, поэтому гостей решили не утомлять долгими переходами, а повести на северные пологие склоны, покрытые густыми пролесками. В лесу ловчим птицам работать сложнее – они приучены выслеживать добычу на открытых пространствах, зато всадникам удобнее передвигаться, да и места красивее, чем однообразные ровные поля.

Катарина закинула голову, с досадой удерживая готовую упасть в прошлогодние борозды огромную шляпу. Лаура применила весь запас красноречия, уговаривая подругу заменить удобную охотничью шапочку модным сооружением с шелковыми лентами. Теперь высокая тулья не давала свободно повернуть голову, а множество заколотых булавками складок накидки так и норовило утянуть весь головной убор вниз.

В небе кружили маленькие точки. Это ловчие птицы высматривали добычу. Катарина надеялась, что ее сокол будет охотиться наравне с птицами местной знати. Приручению сокола она посвящала все свободное время, кормила его с рук, чистила клетку, разговаривала. Ловчий уверял, что птица приняла Катарину, да и сокол без особых капризов взлетал с ее перчатки и всегда возвращался. Но одно дело – двор замка, птица привыкла считать его домом, а совсем другое – охота в лесу.

Пустынная дорога петляла вдоль берега реки. За излучиной, закрывая обзор, начинался редкий ельник. Кавалькада давно скрылась из виду. Катарина услышала первый звук рога – это означало, что охота началась. Продолжая выговаривать себе за опоздание, девушка свернула в поле – так можно сократить расстояние до холмов почти вдвое. И сразу же пожалела, что не взяла ловчего с собой – требовалась сноровка, чтобы управлять конем одной рукой, держа при этом на весу птицу. Очень скоро Катарина поняла, что быстро двигаться не сможет. Тогда она осторожно развязала ремешки на кожаной шапочке. Освободившись, сокол завертел изящной головкой. Коричнево-белые, с золотым оттенком перышки задвигались, янтарные глаза зорко оглядели окрестности. Катарина подняла птицу, любуясь переливами окраса. Сокол начал нетерпеливо переступать по ее руке. Через перчатку чувствовались острые когти. Когда сокол осмотрелся, она сильным движением взмахнула рукой. Птица легко оторвалась от перчатки и взмыла вверх. С клекотом ушла в небо.

Катарина понаблюдала за ним, придерживая шляпу: «Хорошо, если я все сделала так, как надо. А если нет, он может и не вернуться. – Она вздохнула. – И тогда у графа на ловчем дворе будет недоставать одной птицы».

Попав в негустой пролесок, она стала внимательно осматриваться, ожидая, что среди ветвей замелькают фигуры загонщиков. Лес вокруг молчал. Звуки охоты слышались где-то впереди и справа. Значит, она отклонилась в сторону, отстав от кавалькады. Девушка постаралась определить, в каком направлении двигаться, и с удивлением обнаружила, что это непросто – еле заметная тропинка, прячась под снегом, огибала валуны и утесы, то и дело сворачивая и уводя путника в сторону. Всадница опустила поводья и расслабилась – к чему торопиться, если можно с удовольствием вдыхать холодный воздух, разглядывая деревья с молодыми набухшими почками. Катарина любила лес ранней весной, его звонкие птичьи звуки, журчание талой воды и осторожные лучики солнца, расходящиеся веером через темную зелень елей. Кое-где, на солнечной стороне высунувшихся из снега старых пней, пробивались кусочки мха и тростинки трав, несколько первоцветов прятались среди обнажившихся камней. Вокруг стояла тишина.

Тиролец перешел на шаг. Мысли Катарины вновь завертелись вокруг событий в замке. То, что она узнала от Мари и позже из разговора с Анхен, полностью убедило ее в том, что бедная девушка не имеет отношения к смерти Мариам. А оклеветанный ею молодой актер на роль убийцы не годился даже для спектакля. Если актрису убили не из ревности и не из зависти, то остается предположить, что красавица-прима узнала что-то такое, что стало опасным для убийцы. Опасным настолько, что он не побоялся прийти к ней в комнату ночью, рискуя оказаться застигнутым проснувшейся Мари. Но это если бы Мари спала в комнате. Случайно ли Мариам оказалась одна? А вдруг нет? Вдруг любовник Мари специально назначил молодой актрисе свидание, выманив таким образом из спальни? Катарина вспомнила кривую ухмылку на самодовольном лице Лукаса. Лукас – сообщник? Но чей? В ту же ночь в замке произошло и другое преступление – сокровищница ограблена, похищено кольцо невесты. Кто захотел сорвать помолвку? Мальчик-паж говорил, что слуги не менялись в замке много лет, он помнит их с детства. Горожане сразу после представления разошлись по домам… Кто ужинал в замке в тот вечер? Рыцари графа и свита невесты, да труппа Тобиаса. Как бы Катарине хотелось, чтобы подозрение пало на Лукаса! К сожалению, она сама видела его с Мари, так что негодяй вне подозрений – не мог же он находиться в двух местах сразу!