Тайна Моря - Брэм Стокер
Мы успели незадолго до прибытия поезда, поэтому, оставив велосипеды в гостинице «Пэлас», отправились встречать миссис Джек на платформе.
В назначенный час мы встретили ее и проводили в гостиницу. На лестнице Марджори, отстав от своей компаньонки на половину пролета, прошептала мне:
— Сегодня ты был хорошим мальчиком, очень хорошим, и уже скоро тебя ждет награда.
Когда она протянула мне руку, я прошептал:
— Теперь я готов ждать, Марджори; дорогая Марджори!
Она запунцовела, и улыбнулась, и сбежала наверх, приложив к губам все тот же предостерегающий палец.
Мы договорились, что я поужинаю с миссис Джек и «ее подругой», поэтому я поднялся в свой номер переодеться. Выждав, как мне казалось, приличествующее время, я спустился, нашел отведенную нам приватную гостиную и постучался. Ответа не было, и я постучал вновь; так ничего и не дождавшись, я решил, что дамы еще не спустились, и вошел.
В комнате было пусто, но на столе, накрытом к ужину на троих, ждала записка почерком Марджори, адресованная мне. С упавшим сердцем я открыл ее и стоял несколько минут в изумлении. Начинаясь без обращения, она сообщала следующее:
«Нам пришлось неожиданно уехать, но миссис Джек просит вас сделать одолжение и не обижаться. Останьтесь, а когда подадут ужин, поужинайте один. Прошу, прошу, не сердитесь на просьбу миссис Джек и обязательно выполните ее. На это есть своя причина, о которой вы очень скоро узнаете. От того, что вы сделаете, как просит миссис Джек [„просит миссис Джек“ было написано поверх „прошу я“], зависит больше, чем вы можете подумать. Уверена, к этому времени вы уже знаете, что можете мне доверять.
Марджори»
Положение было как разочаровывающим, так и унизительным, постыдным. Оставаться гостем на таких условиях попросту смехотворно, и в обычных обстоятельствах я бы отказался. Но потом я вспомнил последний взгляд Марджори на мосту через Потарх! Без лишних слов или возмущений я сел за ужин, который как раз вносил в дверь официант.
Мне уже было ясно, что мое пребывание в этой комнате служит некой необходимой отсрочке, и потому, прежде чем уйти, я задержался за вином и двумя сигарами.
Глава XVI. Откровения
В коридоре я повстречал двух хороших знакомых. Первый — Адамс из американского посольства в Лондоне; второй — Каткарт из британского посольства в Вашингтоне, ныне в отпуске. Обоих я не видел уже два года, и мы приветствовали друг друга с взаимным удовольствием.
После рукопожатий и пары стаканов по неизбежному требованию американца Адамс хлопнул меня по плечу и задушевно сказал:
— Что ж, старина, я тебя поздравляю; я же правильно понял, что тебя можно поздравить?
— О чем это ты? — спросил я с робким стыдом.
— Полно, приятель! — сказал он. — Эк тебя бросило в краску. Вижу, еще ни до чего не дошло!
В одиночку мужчина, застигнутый в неловком положении, обречен. Сдержи я язык за зубами, может, еще не выставил бы себя посмешищем, но, все еще не зная, чего именно от меня хотела Марджори, я не нашелся и не изобразил непонимание. Я только нелепо повторил:
— До чего не дошло? Да о чем ты?
И снова он хлопнул меня по спине, панибратски ответив:
— Мой дорогой мальчик, я видел, как вы проезжали по мосту. По состоянию велосипедов я понял, что вы проделали долгий путь, и должен сказать, с виду вы отлично ладили друг с другом!
Мы зашли на опасную территорию, и я попытался увильнуть.
— Ах, — сказал я, — так ты о моей поездке с мисс Анитой…
Он прервал меня, присвистнув.
— Ах, — произнес он, идеально передразнивая меня. — «Так ты о мисс Аните»! Значит, до этого уже дошло! Так или иначе от всей души тебя поздравляю, и неважно, до чего дошло, может дойти или еще дойдет.
— Не понимаю, что такого особенного в поездке мужчины со знакомой молодой девушкой, — ответил я с беспомощным ощущением загнанного в угол.
— Не переживай ты так, старина! — сказал он с улыбкой. — В поездке мужчины с молодой девушкой и нет ничего особенного, зато в поездке любого мужчины с этой конкретной девушкой особенного предостаточно. Друг ты мой, да неужто ты не знаешь, что во всей Америке или за ее пределами нет того, кто не отдал бы глаз, лишь бы занять твое место? Прокатиться наедине с Марджори Дрейк…
— С кем? — вырвалось у меня; и поздно было прикусывать язык. Адамс замолчал, и молчал так долго, что я уже не находил себе места. Он посерьезнел, а потом по его лицу расплылось нечто среднее между хитростью и превосходством — его официальная маска. Затем он заговорил, но в его словах уже не звучала прежняя беспечность, а только явная осторожность и некая дистанция.
— Послушай-ка, Арчи Хантер! Неужели ты сам не знаешь, с кем был? Ну ладно! Я, конечно, понимаю, что ты близко с ней знаком… — Он увидел, что я готов возразить. — Об этом говорит уже сам факт, что ты с ней и знаешь то имя, которым она пользуется редко; и можешь мне поверить, уж ей-то моя помощь в секретности не требуется. Но как так вышло, что ты тесно с ней общаешься, но при этом не знаешь ее фамилии?
На целую минуту между нами повисла тишина. Каткарт по-прежнему не произнес ни слова, а Адамс выглядел задумчивым. Я же барахтался в море множества вопросов; куда бы я ни глянул, всюду встречал новую трудность. Не годилось оставлять у приятелей впечатление, будто в моей дружбе с Марджори есть что-то необычное: я слишком радел о ее добром имени, чтобы это допустить. Но и рассказать, как мы стали такими добрыми друзьями, я не мог. Маленьких секретов набиралось уже многовато; этим вечером она и миссис Джек таинственным образом исчезли, оставив меня в дурацком положении гостя без хозяев. Объяснить все это было непросто; обойти — невозможно.
И в разгар этого панического вихря мыслей Адамс снова заговорил:
— Думаю, пока мне лучше замолчать. В конце концов, если мисс Дрейк хочет хранить — или создавать — секрет, не мне выдавать его или ее. Она знает, что
