Гладиатор умирает только один раз. (Сборник рассказов) (ЛП) - Сейлор Стивен
– Нет. Незнакомец был ниже ростом и имел более темные волосы.
– Тем не менее, я бы хотел поговорить с этим влюбленным наставником.
– Боюсь, что это невозможно, - сказал Ипполит. – Малсибер вчера повесился.
– Неудивительно, что смерть Клеона окружает такой суеверный страх, - заметил я Экону, когда мы шли к дому Малсибера. – Красивый мальчик, убитый статуей Эроса; его отвергнутый наставник, повесившийся в тот же день. Такова темная сторона Эроса. И она отбрасывает тень, заставляющую всех молчать.
Слушая меня, Экон зажестикулировал и испустил приглушенное, неопределенное ворчание, которое он иногда издавал, просто чтобы заявить о своем существовании. Я улыбнулся его самоуничижительному юмору, но мне казалось, что то, что мы узнали этим утром, обеспокоило и расстроило Экона. Он был в таком возрасте, чтобы остро осознавать свое место в системе вещей и задумываться о том, кто мог бы когда-нибудь его любить, особенно несмотря на его физический недостаток. Казалось несправедливым, что такой мальчик, как Клеон, который только презирал своих воздыхателей, вызвал столько безответного влечения и страсти, когда другие оставались жить в одиночестве. Боги изобрели парадокс несправедливости любви, чтобы развлечь себя, или это было одним из зол, которое вырвалось из ящика Пандоры и поразило человечество?
Дверь философского дома, как и дверь Сосистридеса, была украшена черным венком. После моего стука пожилой раб открыл ее, чтобы пропустить нас в маленькую прихожую, где на носилках было положено тело, гораздо менее привлекательное, чем Клеона. Я сразу понял, почему Ипполит был уверен, что невысокий темноволосый незнакомец в гимназии не был александрийским наставником, поскольку Малсибер был довольно высоким и светловолосым. Это был довольно красивый мужчина лет тридцати пяти или около того, примерно моего возраста. Экон указал на шарф, который был неуклюже обернут вокруг горла мертвеца, а затем схватился за собственную шею удушающей хваткой: «Чтобы скрыть следы веревки», - говорил его жест.
– Вы знали моего хозяина? - спросил встретивший нас раб.
– Только по его репутации, - сказал я. – Мы – гости Неаполя, но я наслышан о преданности вашего учителя поэзии и философии. Я был потрясен, узнав о его внезапной смерти, – в конце концов, я говорил правду.
Раб кивнул.
– Он был человеком образованным и талантливым. Тем не менее, немногие пришли засвидетельствовать свое почтение. У него здесь не было семьи. И, конечно же, многие, не придут в дом самоубийцы из страха неудач.
– Значит, он точно покончил с собой?
– Это я нашел его висевшим на веревке. Он привязал ее к балке, прямо вот тут, над головой мальчика, – Экон закатил глаза. – Затем он встал на стул, надел петлю на шею и оттолкнул стул в сторону. У него сразу же сломалась шея. Мне хочется думать, что он умер быстро, – раб нежно посмотрел на лицо своего хозяина. – Какая утрата! И все из любви к этому никчемному мальчишке!
– Ты уверен, что именно из-за него он покончил с собой?
– А из-за чего же еще? Он хорошо зарабатывал здесь, в Неаполе, достаточно, чтобы время от времени посылать немного денег своему брату в Александрию, и даже подумывал о покупке второго раба. Я не знаю, как я смогу это пережить. Я ведь был с ним с детства. Я носил за ним его восковые таблички и свитки, когда он был маленьким, и у него был собственный наставник. Нет, его жизнь протекала хорошо во всех отношениях, кроме этого ужасного мальчишки!
– Ты знаешь, что Клеон вчера умер.
– О да. Вот почему хозяин и покончил с собой.
– Он повесился, узнав о смерти Клеона?
– Конечно! Только… - старик выглядел озадаченным, как будто прежде не задумывался об этом. - А теперь дайте мне подумать. Вчера все разворачивалось как-то странно, понимаете. Хозяин отправил меня рано утром с конкретным поручением и велел не возвращаться до вечера. Это было уже как-то странно, потому что обычно я провожу здесь весь день, впускаю его учеников и готовлю хозяину еду. Но вчера он отослал меня, и до сумерек меня не было. Я услышал о смерти Клеона по дороге домой. Когда я вошел, то увидел своего господина, уже висевшего на этой веревке.
– Тогда ты не знаешь наверняка, когда он умер – только то, что это случилось между рассветом и наступлением темноты.
– Я полагаю, вы правы.
– Кто мог бы видеть его днем?
– Обычно его ученики приходят и уходят целый день, но вчера никого не было, из-за игр в гимнасии. Видите ли, все его обычные ученики принимали в них участие или пошли смотреть игры. Учитель сам собирался сходить посмотреть на них. Видите ли, он отменил все свои обычные занятия, кроме самого раннего – он, конечно же, не мог отказаться от них, потому что на них приходил этот несчастный мальчик!
– Ты имеешь в виду с Клеоном?
– Да, он занимался с Клеоном и его сестрой Клеей. Они всегда приходили по утрам. В этом месяце он читал им Платона о смерти Сократа.
– Значит, Малсибер уже задумывался о самоубийстве. А вчера Клеон и его сестра приходили на занятия?
– Я не могу сказать. К тому времени меня уже не было дома.
– Мне придется спросить Клею, но пока мы предположим, что они приходили. Возможно, Малсибер надеялся уладить отношения с Клеоном, – раб с любопытством взглянул на меня. – Я знаю об унизительном эпизоде с возвращением его стихов накануне, - пояснил я.
Раб насторожено посмотрел на меня.
– Вы, кажется, много знаешь для человека, который не из Неаполя. Что вы здесь делаете?
– Только пытаюсь узнать правду. А теперь: предположим, что Клеон и Клея пришли на занятия рано утром. Возможно, Малсибер готовился к новому унижению, и даже уже планировал самоубийство – или дико надеялся со слепой верой любовника, о каком-то невозможном примирении? Возможно, поэтому он и отпустил тебя на целый день, потому что не хотел, чтобы его старый раб стал свидетелем всего этого. Но скорее всего, все прошло достаточно скверно, или, по крайней мере, не так, как надеялся Малсибер , потому что он не приходил посмотреть на игры в гимнасии в тот день. Кажется, все полагают, что именно известие о смерти Клеона довело его до самоубийства, но мне кажется столь же вероятным, что Малсибер повесился сразу после ухода Клеона и Клеи, не в силах перенести еще один позор.
Экон, сильно взволнованный, изобразил атлета, бросающего диск, затем человека, надевающего петлю на шею, а затем лучника, запускающего стрелу из лука.
Я кивнул.
– Да, по горькой иронии, когда Клеон наслаждался своим величайшим триумфом в гимнасии, бедняга Малсибер, возможно, прощался с жизнью. А потом смерть Клеона в бассейне. Неудивительно, что все думают, что Эрос сам сбил Клеона, – я взглянул на лицо покойника. – Твой хозяин был поэтом, так ведь?
