Тайна Северного креста - Карус Итела
Первой пересекла границу Великая Краковская хоругвь с гордо развернутым королевским стягом и пением древнего польского гимна. За ней длинной широкой лентой двинулись остальные войска. Направление держали на Мариенбург, столицу рыцарского государства, гордость и оплот Тевтонского ордена. По земле Пруссии шли быстрым маршем, дав несколько мелких сражений и разорив на своем пути замки Лаутенбург и Гильгенбург. Ни король Владислав, ни князь Витовт не потворствовали грабежам и насилию со стороны своих воинов, хотя неприятные инциденты, как и во всякой армии при взятии городов и крепостей, конечно же, случались. Очень тягостная история произошла в Лаутенбурге. Двое литовских воинов были уличены в грабеже церкви. Грозная расправа князя Витовта последовала незамедлительно. Виновных заставили собственноручно поставить виселицу и своими же руками повеситься на ней на глазах товарищей. Все до единого воины в войске литовском, от рыцаря до рядового пехотинца, боялись как огня гнева своего скорого на расправу князя, и больше проблем с дисциплиной не было.
Тевтонская армия спешно выдвинулась навстречу, звеня доспехами и грохоча по дорогам пушками. Мощный Железный Дракон ощерился и изготовился к битве. Рыцари и рядовые воины ордена, кнехты и послушники – все были превосходно оснащены не только самым современным вооружением, но и прекрасными конями. Их уже много лет успешно разводили на прусских землях, и сейчас во владениях ордена было более тридцати конезаводов. В каждой орденской крепости был рыцарь, ответственный за обеспечение гарнизона лошадьми. Под его началом находились многочисленные конюхи, несколько лекарей и кузнецы. За изготовлением подков следил специальный опытный воин. Выходя на битву, орден имел в своем распоряжении четырнадцать тысяч коней. На него работали также опытные оружейники. Пушки, созданные их руками, наводили страх на всех. Чего стоила одна только Бешеная Грета! Эта громадина крушила все, до чего только могли долететь ее ядра. Такую махину они в битву, конечно, не потащили, но пушки у них были, и хорошие.
Мощное орденское рыцарство, неустрашимое в битве и непобедимое, было гордостью великого магистра. Он довольным взглядом окидывал стройные ряды своей великолепной рыцарской конницы, сверкающей дорогими доспехами, и сердце его преисполнялось уверенностью в скорой и полной победе над пусть и многочисленным, но слабым врагом. Кого может выставить король Владислав против его силы? Да, рыцари у него есть сильные, с этим не поспоришь, но никакая их сила не устоит против железной мощи тевтонских воинов. Татары и жмудины были для него и вовсе как мусор. А королевская пехота? Мужичье, вооруженное чем попало, и воевать-то не умеет, куда им тягаться с его высокопрофессиональным войском. А к ним еще и рыцари со всей Европы нынче прибыли в желании отстоять орден, служащий Господу и его Пресветлой Матери. Ведь сама Дева Мария оберегает их славную столицу. С ними благословение ее. И яркий перелив штандартов из самых разных стран, даже из далекой Испании, радует глаз и душу. Нет, с такой силой победа уже, считай, у них в руках.
Местом встречи двух огромных армий оказалось большое поле между деревеньками Танненберг и Грюнвальд. Широкое свободное пространство, как раз то, что нужно для рыцарской конницы. Уже много веков она наводила ужас на врагов. Никто не может устоять, когда могучие рыцари в шлемах с опущенными забралами единой волной накатывают на противника на высоких и крепких конях, выставив вперед копья. Земля дрожит под копытами сотен лошадей, и ни одно сердце не в силах не дрогнуть в страхе.
Королевские войска подходили к будущему месту сражения с другой стороны. Они расположились на отдых возле небольшого леска. День битвы был уже совсем близко, похоже, прямо завтра. Во всяком случае, посланные вперед разведчики уже донесли королю, какая армия идет навстречу и где она сейчас расположена. В лагере царило возбуждение.
Янек из Збыховца делился с побратимом, которого нашел на другом конце лагеря, своими первыми боевыми впечатлениями. Ведь взятие и разорение крепости Гильгенбург было делом Серадзской хоругви, которую вел храбрый Якуб из Конецполя. А они с верным Ласло находились как раз в этой большой и достаточно сильной хоругви. Он вспоминал, как отчаянно сопротивлялись немцы, когда волна польских воинов хлынула на них. Но люди были настолько воодушевлены началом открытой войны против ненавистного ордена, что не видели на своем пути препятствий. Они навалились на замок с такой мощью, сопротивляться которой было невозможно, и смяли защиту крепости. Кровь все еще бурлила в жилах у Янека и глаза горели азартом боя, а впереди была новая битва, великая битва не на жизнь, а на смерть. Битва, которая решит судьбу их королевства.
– Дай-то Бог, друг, чтобы и мы с тобой, и как можно больше людей из нашей армии увидели следующий после битвы день! – торжественно произнес Раймонд де Клер.
У него было не такое приподнятое настроение. Но он, как всегда перед любой битвой, был собран и спокоен.
– Остынь, Янек, и немного передохни. Завтра будет, похоже, горячий день, – добавил побратим.
– Вот и я ему говорю то же самое, пан Раймонд, – вклинился в разговор Ласло. – Силы надо копить на завтра. Что принесет новый день, то знает один лишь Господь.
День решающей битвы пришелся на самую макушку лета – пятнадцатое июля. Погода не благоприятствовала сражению. Утро было туманное, затем полил дождь, который сразу же сделал непригодными с таким трудом доставленные к месту битвы пушки – порох в них отсырел, и грозные орудия могли пугать врага лишь своим видом. Место встречи двух армий было уже определено. Свои лагеря с обозами, или вагенбурги, как их называли, обе армии расположили неподалеку, в тылу: тевтонцы ближе к Танненбергу, польско-литовская армия – близ Грюнвальда.
В своем лагере король Владислав долго и истово молился, прежде чем дать команду к бою. Из самой глубины души шли слова его, обращенные к Богу. Он просил даровать его воинству победу над врагом сильным и лютым, иначе и Польше, и Литве не выжить под пятой Железного Дракона, если не выдюжат они сегодня. И еще просил у Господа король сохранить живыми как можно больше воинов его огромной армии. Пусть не все они христианские души, но все ведь свои, коль встали на защиту королевства и княжества.
– Не за себя прошу, Господи, – молил коленопреклоненный король, – а за воинов своих. Чует сердце мое, что многим из них предстоит сегодня последняя битва. Будь же милостив к ним, Господи, и прими души их в объятия свои. А тем, кто в живых останется, даруй победу над врагом. Одну на всех славную победу.
Тевтонцы вышли на место предстоящего сражения первыми. Удобно расположив свои войска, великий магистр велел очень быстро соорудить надежные укрепления перед их позициями и раскидать побольше ловушек. И принялся ждать. По его замыслу, поляки должны были напасть первыми, это поддержало бы честь крестоносцев в глазах всей Европы. Все увидели бы, что орден только отбивается от насевшего на него агрессора, но сила его столь велика, что позволила разбить врага в пух и прах.
Однако ожидание затягивалось, и Ульрих фон Юнгинген начал нервничать. И тогда он решил выманить поляков из их расположения и заставить их кинуться в бой сломя голову. В лагерь Владислава Ягелло отправился герольд от ордена. Не произнеся положенного протоколом приветствия, он просто воткнул в землю перед палаткой два обнаженных меча – один лично королю от великого магистра ордена, другой – князю Витовту от орденского маршала Фридриха фон Валленрода. Это было намеренное и грубое оскорбление, и оно должно было привести противников в ярость.
Витовт, более горячий, вскинулся было, но кузен бросил ему предостерегающий взгляд и шагнул вперед. Вытащил из земли меч, предназначенный ему, внимательно его осмотрел и произнес совершенно спокойным голосом:
– Что ж, добрый меч, ничего не скажу. У нас своего оружия хватает, но и эти мечи сгодятся сегодня, чтобы врагов наших крушить беспощадно, до победного конца.
