Николай Стуриков - Сотый шанс
Еще капонир. В нем «юнкерс». Левый мотор работает на средних оборотах. Правый медленно прокручивает винт. Сейчас и он заработает. Дверца в кабину открыта. В кабине человек без шлемофона. Второй подставляет стремянку к плоскости.
Так это же техники!..
Ну, здесь с ними расправиться легче. Капонир и гул мотора заглушат все…
— Берем этого,— торопливо изменил Девятаев прежний план.— Иван, кабину тебе. Мы с Володькой — на крыло. Кутергин, тебе — вахман.
И только приготовились, как Михаил резко:
— Отставить! Крыло испорчено.
В последний миг он заметил, что с правой плоскости снят элерон.
Без него не улететь…
Все без команды застыли как вкопанные.
Сердца словно замерли, рты жадно, как рыба на суше, но хватали тугой морозный воздух. На лбу у Девятаева потекли росинки пота. Что теперь будет?
— Где ваша работа? — закричал раскрасневшийся вахман.— Ближе не подходить!
Он почувствовал неладное: русские остановились без его команды, почти вплотную глазеют на самолет. Огрел прикладом двоих или троих, стоявших сзади.
— Вон! Вон! — замахал ломиком техник с плоскости. Вахман, озлобившись, изрыгал проклятия, размахивая прикладом. Соколов и Немченко пытались что-то объяснить, но ефрейтор, не слушая их, приказал всем бежать назад. Лишь запыхавшись, остановил бег.
— Скажи, расчистить капонир,— успел шепнуть Девятаев Соколову.
Вахман подозвал Соколова.
— Бегом гони свою паршивую команду к ангару! Кто знал в десятке о побеге, понял: там, у ангара, эсэсовцы начнут допрос. Новички могут проговориться… Нет, к ангару нельзя.
— Расчищать капонир! — еще раз шепнул Девятаев.
— Герр ефрейтор,— Володя деловито посмотрел на вахмана,— мы же должны выполнить распоряжение мастера. Он приказал вычистить от снега капонир. И обед привезут туда. А этот одноглазый дорогу перепутал… Мы разве виноваты?..
Вахман помедлил. Оба помощника капо тремя чистыми, вопрошающими глазами смотрели на него.
— После обеда, герр ефрейтор, мастер сам проверит нашу работу,— для убедительности добавил Соколов.
Вахман еще раз посмотрел на Немченко.
Да, после бомбовой воронки он сказал про другое задание. Значит, все верно. Только этот одноглазый проглядел засыпанный капонир. Что ж, если распорядился мастер, приказ надо выполнить. А если на самолет вблизи смотрели эти изможденные русские, так пусть им будет еще страшнее перед могучей немецкой техникой.
И вахман «сдался».
Защитный капонир, куда не вернулся сбитый истребителями или зенитками бомбардировщик, был забит затвердевшим снегом, поверху затянут легкой леденистой корочкой. Бригада с поспешностью набросилась на ненужную работу. Пусть вахман считает, что сюда и впрямь приедет мастер и потому русские старательны.
Но в бригаде думали о другом: как заманить вахмана в капонир?
Пленные уже разметали снег, взялись за метлы. В капонире было тихо, безветренно. А вахман стоял на ветру, пританцовывал, чаще курил. Что же предпринять?
Эта мысль сверлила голову и Девятаеву, и Соколову, и Кривоногову… Теперь только бы вахмана сюда…
Немченко, раскидывая снег, уже побывал на валу и видел, как на «хейнкеле» зачехляют моторы.
Значит, скоро обед и техники уйдут. Да и герр ефрейтор посматривает на часы.
Выход нашли. На днище капонира валялись щепки, расколотые доски, маслянистая бумага. Все это сложили в кучу. Только спичку — запылает веселый огонек.
— Герр ефрейтор,— весело сказал помощник капо Соколов,— пока привезут обед, можно и погреться.
Вахман клюнул на: приманку. Его зажигалку Курносый поймал на лету.
Осталось ухватиться за главный — много раз тайком обговоренный — план.
Но делать надо все с большой предосторожностью. Ведь если в полдневный час на аэродроме хлопнет винтовочный выстрел, то…
Над дымным от промасленных дощечек костром пленные грели потные руки, напряженно переговаривались, но не словами — только взглядами.
На ходу крикнув, чтоб все убирались подальше, размашисто подошел немец. Один из пленных, глотнув терпкого дыма, чихнул и не успел протереть заслезившиеся глаза. Вахман дернул его прикладом по плечу. Вахман не знал, что это его последний удар. Не знал, что следующий — роковой — уготован ему. Не ведал, что сам зашел в ловушку. Не знал эсэсовец, что после этого удара на немецком аэродроме начнется иной отсчет времени.
Вахман грел руки у костра, по обыкновению присев на корточки.
Курносый помощник капо догадался проявить «заботу» о желудке герр ефрейтора, попросив разрешения взглянуть, не везут ли обед. Но на снежный вал Соколов поднялся с другой целью. Он знал, что никто привозить обед в капонир не собирался. Теперешняя минута, когда техники, по надежной немецкой пунктуальности, уйдут в столовую, была нужнее всего. И Володя Соколов знаками показал Девятаеву с высотки за спиной вахмана: «Нигде ни души».
У Соколова было выгодное положение. Разбежавшись под склон, мог бы толкнуть вахмана в костер, мог бы грохнуть фашиста по виску, мог бы…
Но все было задумано иначе. Первый удар за Кривоноговым. И железяка у него.
Вмиг ставшие строгими глаза летчика на лице с кровоподтеками сверкнули повелительно, приказывающе: «Иван, давай!»
Корж мягко, словно крадущаяся кошка, проскользнул за ссутулившуюся спину фашиста.
Тот последние секунды с удовольствием потирал отогревшиеся у костра руки.
Только бы не оглянулся!..
Девятаев пошел на необъяснимую решительность. Сделал запрещенные вахманом шаги. Протянул озябшие и раскрасневшиеся от нервного напряжения руки, то ли намереваясь погреть их, то ли услужливо поправить дровишки в костре.
Безоружный пленный фашисту был не страшен. Он посмотрел на его расквашенное лицо пренебрежительно и равнодушно.
Михаил вскинул взгляд на Кривоногова. Тот держал увесистую железяку на взводе, прицелившись ударить без ошибки.
«Давай!»
Железный пруток рассек правый висок вахмана. Тот неуклюже завалился на бок. Струйка крови окрасила снег.
В десятке — выкрик:
— Теперь нам виселица!..
— Собаками растерзают!..
В сумятице при формировании рабочих команд Немченко и Соколов не успели собрать в свои пятерки всех, кто знал летчика в лицо. А его утренний приказ по мятежному гарнизону на полет получили лишь четверо. И теперь, в роковые минуты, не случайно нервно взвился этот угрожающий выкрик. Он исходил, конечно, от сути лагерных порядков: за убийство фашиста в живых не остаться.
Девятаев, щелкнув затвором, загнал патрон в ствол винтовки.
— Не трогать Ивана!..— И передал винтовку Кривоногову.— Наведи порядок. Володя, со мной!
