Илья Маслов - Дети Русколани
Да, наверное, все-таки надо было поступать по-другому. Не мечом, но тихо и скрытно, не показывая, что чем-то отличаешься от людей, распространять свою власть. Не приходить «извне», а раствориться среди племен, которые замыслил покорить. Действуя ложью и подкупом, оторвать людей от исконных традиций, выставить все родное и древнее смешным. И править в людских умах, чтобы раб не видел кнута, которым его понукают, чтобы он считал, что он делает то, что захочет… Толкать правителей на междоусобные войны, поднимать чернь и сословия «неприкасаемых» на бессмысленные бунты… Да, таким должен был стать его путь к мировому господству! Но Хейд, при всей своей дьявольской сущности, все же был сыном белой расы. И закулисные интриги были ему куда менее интересны, чем те сражения, в которых он участвовал и которыми руководил. В конце концов, уж он-то прожил свою невероятно долгую жизнь именно так, как хотел… Прожил… «Жить – значит умирать», как было сказано одним из мудрецов далекого Междуречья! Хейд не смог это опровергнуть.
Повелитель вампиров поднялся с трона. Медленно вытянул меч из ножен. Лезвие как-будто застонало, и вторя ему, Хейд горлом издал звук, похожий на рычание. Победить или умереть… Победить или умереть…
Три названных брата сидели у походного костра, опять вместе. Ярополк точил затупившийся нож, Златояр что-то искал в походном мешке, а Вратибой держал над огнем свежий кусок мяса, с которого еще капала кровь. Было совсем темно, однако спать им не хотелось. Война приближалась к концу, и витязи говорили о том, что ждало их дома. Гоня прочь мысли о том, что и в последнем бою кто-то должен погибнуть…
-Вот вернусь домой, расскажу батьке про то, как с Хейдом воевали, - мечтал Ярополк, - так он, чай, уж не станет мне перечить с женитьбой. К Росянушке сватов зашлю – ее-то отец Гостомысл тоже обо мне не худые мысли теперь держит… И заживу семейно.
-Не, я-то своей Забаве про войну сказывать не буду! – откликнулся Златояр – А то наслушается страхов всяких, да и не пустит меня никуда из дому…
-Ну, как в бою – герой, а девку боишься!
Златояр усмехнулся:
-Ты еще Забаву не видел. Чай, никакой Хейд с ней не сравнится! Ну, да сам поймешь, когда на бражку заезжать будешь.
-Верю, что Хейд с ней не сравнится. Хейда на полати не затащишь!
Ярополк тоже засмеялся и хлопнул молчащего Вратибоя по плечу:
-Ну, а ты чего хорошего скажешь?
-Чего скажу… А я ведь тоже жениться задумал!
Два товарища удивленно уставились на него:
-Гляди, какой ловкий! И воевать успевает, и в этом деле горазд! Где ты невесту-то разыскал?
Вратибой, довольный, что заинтересовал их, ответил:
-А прямо на поле боевом! Уж такой прыткий супостат попался – чуть голову мне не отрубил. Спасибо, она подоспела – как хватила его топором, так он так и повалился…
-Да кто она хоть?
-Морра Линдхольм, из царства того полуночного, что подмоги у нашего царя приехала просить!
Ярополк присвистнул:
-Ну ты, брат, даешь! Никак тоже в цари собрался? Она ж не просто баба, у нее батька целой страной правил!
-А чего не править? Чай, страны на Закате этом маленькие, не Арьяварта и есть…
-Ну гляди тогда, Вратко! – сказал Златояр – Это тебе не наши скромняшечки! Как прогневаешь такую жену – так она тебе и оторвет чего-нибудь!
Все трое расхохотались. Затем Златояр снова принялся рыться в мешке и, наконец, вытащил из него гусли:
-Ну, коли все дружно жениться собрались, так давайте споем! Глотки, небось, не охрипнут.
Он коснулся струн, начал их перибирать, словно нащупывая мелодию. Ярополк и Вратибой узнали мотив. И вот уже три голоса с несвойственной им печалью слились воедино. Это была песня об их далеких предках. О них самих. И о тех, кто будет жить потом…
Далеко увела меня дороженькаДа от дома моего родимого,Да от батюшки моего с матушкой,Да от взора твоего, любимая…
Затрубили трубы военные,Зазвенели брони на витязях –На врага в поход отправляюсь я,Чтоб во чистом поле сразиться с ним.
Вот где травы напьются кровушки,Вот где меч-кладенец разгуляется,Вот где буйные наши головушкиПо траве-цветам, знать, покатятся…
Ты не плачь, не рыдай, моя милая,Коли смерть свою встречу в поле том!Ну а выживу в этой брани я –Мы с тобой тогда заживем вдвоем…
Златояр последний раз тронул струны, и воцарилось молчание.
-Такие вот дела… - негромко сказал он. И о ком он думал – о Забаве или о покинувшей ради него этот мир Виле, догадаться было невозможно.
Но тут же витязям стало не до печали. Раздался топот стремительно мчащегося коня, и перед ними предстал запыхавшийся всадник-вестовой из передового отряда наворопников. Он спрыгнул на землю и выдохнул:
-К царю надобно!
-А что такое? – спросил Ярополк.
Конечно, не полагалось говорить новости прежде, чем о них узнает царь. Но так велико было нетерпение вестового, да и стояли перед ним бояре, а не случайные люди, что он ответил:
-Хейд большую силу у замка своего накопил. Так и копошатся, как муравьи, если с горы смотреть! Видно, на нас не пойдет сам, будет там ждать.
Тут появились стражники, которые повели вестового к царю. Названные братья одновременно повернулись друг к другу, и все их чувства отразились на лицах.
-Ну, вот и дождались… - прошептал Ярополк.
-Последняя, знать, битва! – добавил Златояр, а Вратибой сжал кулак на правой руке:
-Теперь, гады, за все ответят!
Они все втроем обнялись и некоторое время стояли так. Затем Ярополк сказал:
-Теперь – седлаем коней. Как царь позовет – сразу двинемся!
Многие мудрецы, жившие в разных, далеких друг от друга, краях, говорили, что за всеми великими и ужасающими событиями, за переселениями и гибелью народов, за вождями и пророками стоит некая сила – Гений Истории. Как правило, они представляли его то как седобородого старца, рассудительного и справедливого, но в то же время бесконечно далекого от скорбей каждого человека, то как своенравную и ветреную женщину, по своей прихоти возвышающую тех, кто ей нравится, и губящую прочих. Но мудрецы, даже придворные и обласканные милостями монархов, все же смотрели на жизнь как бы со стороны, а не изнутри, не участвуя в тех грандиозных свершениях, о смысле которых размышляли. История шла мимо них – великая, кровавая и блестящая история разумной жизни на планете Земля, и за ее кулисами вырисовывалась совсем другая, отличная от придуманых мудрецами, фигура…
