Владимир Ковтун - Полет дракона
И правильно сделаешь. Ну, а сейчас освободи мое ложе, достойный господин Фэй, и отправляйся к себе. Мне надо поработать над книгами.
Знаю я твои книги. Опять императорские сады вспоминать будешь.
Может быть, и буду.
Распрощавшись с другом, Фэй вышел во двор. В небе стояла полная луна. Заснеженные вершины гор призрачно светились на фоне темного, глубокого неба. Юноша невольно залюбовался великолепными звездными россыпями, как вдруг краем глаза заметил легкую тень, метнувшуюся за угол строения.
Несколько мгновений Фэй размышлял, затем не торопясь и не слишком приближаясь к тому месту, где ему почудилось движение, проследовал к следующей постройке, завернул за угол и, прижавшись к стене, замер.
Неизвестный не заставил себя долго ждать. Послышались легкие, осторожные шаги. Еще шаг, и Фэй, выскочив из засады, стремительным движением предплечья, притиснул шею преследователя к стене.
Вглядевшись в лицо противника, юноша удивленно воскликнул:
Дракончик! А ты что тут делаешь.
Ш-ш-ш! – Одной рукой потирая шею, а второй прижимая пальцы к губам, прошептал молодой монашек. – Господина хотят убить.
Кто? – Понизив голос, спросил Фэй.
Монашек, не отвечая, потянул его за собой.
Поднявшись немного выше в гору, Лун-эр молча показал пальцем на несколько больших валунов.
Фэй подошел поближе. В густой тени одного из камней лицом вниз лежал человек. Юноша наклонился и внимательно рассмотрел лежащего. Смерть застигла неизвестного в тот самый момент, когда он собирался выпустить стрелу. Она так и осталась в тетиве лука.
Фэй осторожно перевернул убитого на спину, и вытащил его из тени. Лунный свет осветил бледное лицо с широко открытыми глазами. Этого человека Фэй видел впервые.
Кто его убил? – Спросил он Лун-эра.
Монашек молча ткнул пальцем себе в грудь и показал на небольшой круглый камень, валявшийся неподалеку:
Он собирался стрелять в господина.
«Вот тебе и тихий монастырь!» – Удрученно подумал Фэй. – «Если бы не этот мальчишка…»
Ты во второй раз спас мне жизнь. – Повернулся он к монашку. – Что я могу для тебя сделать?
Мне ничего не надо. – Помотал головой монашек. – Я хочу просто служить господину.
Считай, что ты уже мне служишь. С Настоятелем я договорюсь. Но пошли к господину Ли. Надо сообщить ему о случившемся.
ЛЮБОВЬ
Пошел третий месяц, как Юань с Ильханом жили и работали у господина Цзы-вэня. Приветливые и работящие друзья пришлись ко двору. Знания Ильхана в конюшем ремесле вызвали уважение даже у опытных ханьцев, а после того, как он поставил на ноги заболевшего любимца Цзы-вэня – вороного Эра, это чувство перешло в восхищение. Хозяйка тоже весьма благоволила к красивому юноше, и время от времени бросала на него пылкие взгляды.
Опыт и рассудительность Юаня быстро продвинули его по служебной лестнице. Не прошло и трех лун, как в его подчинении оказалось не менее десятка слуг и несколько приусадебных служб. К нему благоволили оба супруга Цзы-вэнь. Он – за его тактичное молчание при виде хозяина, запирающегося в хлеву с очередной служанкой. Она – за добросовестность и порядок в хозяйственных делах.
Эдак, ты скоро управляющим станешь. – Заметил как-то вечером Ильхан, готовясь ко сну.
Ни к чему мне это. – Как всегда, чуть отрешенно ответил Юань. – Придет весна, и дорога опять позовет нас. Разве ты не тоскуешь по странствиям среди гор и вод?
Да, пожалуй. Хотя здесь тепло и уютно.
Тепло и уют необходимы старости. Молодость нуждается в трудностях.
Человек должен быть богатым. Это – главное! Потом он может идти по любой дороге, и придумывать себе какие хочешь трудности. Погоди, вот доберемся до клада… тогда и заживем, как следует.
Учитель говорил мне: ищи знания, обретай их, и твоя душа возвысится.
Для чего человеку знания? Денег они не принесут.
Ошибаешься! Кто, как не ты, расспрашивал меня о шелкопрядах. А что стоит шелк, ты не хуже меня знаешь. Хочу тебя, к слову, похвалить: ты не суешь свой нос к тем, кто занят Золотой Гусеницей. Хотя я и вижу, как тебе этого хочется.
Да, это правда. Но что делать – ты же говорил, что нас выкинут отсюда, если я полезу к госпоже Цань.
Да уж, смирись. А вот госпожу Цзы-вэнь ты вчера сильно обидел. Хорошо, что она виду не показала.
А что я такого сделал? – Изумился Ильхан.
Ты сказал ей, что она выглядит, как шестнадцатилетняя девушка.
Правильно! При всем размере ее груди, наша хозяйка очень моложава.
Видишь ли, молодость глупа. У нас такие слова расценивают, как оскорбление. По сути дела, ты назвал ее дурой.
Вот те на… - растерянно протянул азиат. – Что же я должен был ей сказать? Что она старая, беззубая обезьяна?
Ну, это – другая крайность. Женщине приятно, когда ее называют зрелой и мудрой.
Законы у вас… - проворчал Ильхан. – Никогда не знаешь, где оступишься.
Поживешь – привыкнешь. Кстати, племянница нашего хозяина, Син-нян сказала мне, что просит господина Ильхана посмотреть рыжего иноходца ее отца. Он захромал на заднюю ногу.
Ильхан неожиданно смутился.
Я посмотрю. – Несколько тише обычного, ответил он Юаню.
От наблюдательного хань-жэнь не укрылся румянец, проступивший на щеках азиата. Он, однако, ничего не сказал, и скоро друзья уже спали крепким, здоровым сном.
Юань не ошибся. Син-нян ранила азиата в самое сердце. Немного смуглая, что сближало ее с женщинами его народа, может быть, не очень красивая, но с живым, умным лицом и изящной фигуркой, Син-нян, несомненно, была привлекательной девушкой. Первый раз Ильхан увидел ее, набирающую в кувшин воду из ручья. Быстрый взгляд, который бросила девушка на красивого иноземца, заставил его ощутить короткие, сильные толчки в сердце.
Ильхан посторонился, пропуская девушку на узкой тропинке. Она прошла рядом, и чуткие ноздри азиата уловили запах цветочной воды, и юного чистого существа. Он остановился, слушая, как хрустит снег под ее ногами, и долго смотрел, вслед тоненькой девичьей фигурке.
Обычаи китайской деревни того времени были куда более терпимы к свободному общению юношей с девушками, чем это позволяла себе аристократическая верхушка Поднебесной. Повстречав Син-нян в очередной раз, Ильхан заговорил с ней.
Вчера тигр подходил к домам, ходил кругами. Чан видел его следы на снегу. Будь осторожнее.
Син-нян согласно кивнула головой. – Я знаю. Он приходит уже четвертую зиму. Но еще никого не тронул.
Может быть, этот тигр – мудрец? Говорят, они приходят поговорить с людьми.
