Бернард Корнуэлл - Добыча стрелка Шарпа
Он вспомнил изречение, подойдя к камину. Камин был пустой и чистый, но Шарп уже чувствовал запах сажи. Он поднял руки и попытался нащупать кирпичный выступ, проходящий обычно в паре футов от горловины камина. Лезть не хотелось. Шарп боялся, что застрянет в узком черном проходе, но не видел иного пути к спасению. По крайней мере он надеялся, что этот путь приведет к свободе, хотя полной уверенности не было. Если труба соединялась только с одним камином, то она просто сузится, и ему придется возвращаться. Но, скорее всего, этот дымоход вел к другому. Заползи в один и выползи из другого. Не так уж и трудно. Любому сорванцу по силам.
Стрелок ухватился за выступ и подтянулся, отчаянно скребя сапогами по гладкому камню. Ноги не находили опоры, и пару раз он сорвался, но с третьей попытки все же протиснулся в горловину. Сажа лезла в нос, однако ему удалось без особого труда взобраться на выступ и встать на колени. Дальше дымоход сужался. Дом простоял всего пару лет, тем не менее и за это время на стенках успел отложиться толстый слой сажи, которая крошилась под пальцами, осыпалась на волосы и лезла в глаза и рот. Шарп попытался сплюнуть, но только закашлялся. Хлопья и кусочки кирпича падали вниз. А если Сковгаарду вздумается затопить камин? Рассудок подсказывал, что все уже спят, но страх все равно не уходил.
Он попытался встать, но не смог протиснуться между торчащими кирпичами – кладка была неровная, и выступы цеплялись за одежду. После того как порвался карман, Шарп снова опустился на колени и сполз вниз, в камин. Потом выбрался в комнату, отдышался и отряхнулся от сажи.
Если пролезть и можно, то только раздевшись. Шарп сбросил одежду, собрался с силами и снова шагнул в камин. На этот раз пошло легче. Шарп поднялся на выступ и выпрямился, сдирая кожу с плеч и рук. Проход был такой узкий, что кирпичи упирались в ключицы и грудь. Как будто погребен заживо. При каждом вдохе нос забивался вонючей сажей. Видно ничего не было, а черные, грязные стены давили, будто холодные камни гробницы. Он поежился. Несколько дюймов свободного пространства позволяли лишь едва согнуть ноги в коленях. Шарп поднимал ногу на дюйм-другой, находил опору и медленно протискивался чуть-чуть выше, цепляясь ногтями за трещинки, продираясь сквозь сажу и морщась от падающих кусочков раствора. Он старался дышать через нос, но едва не задохнулся. Посмотреть вверх не получалось, поэтому оставалось только ползти наугад в надежде добраться до пересечения с другим дымоходом.
И все же он продвигался. Дюйм за дюймом. Протискиваясь вверх, сползая и упираясь в стену плечом. Соскребая сажу и нащупывая щели в кладке. Проход неумолимо сужался. Шарп держал руки над головой, но стенки уже касались ребер. Сажа лезла в глаза, хотя он и зажмурился. Во рту пересохло, в горле першило, а от вони тянуло сблевать. Стрелок поднял ногу на два дюйма и нащупал кусок засохшего раствора. Подтянулся. Опора рассыпалась в порошок, более крупные комочки зашуршали по стенкам и простучали по каминной решетке. Он нашел другой выступ. Подтянулся. Волосы на затылке зацепились за что-то, и его вдруг охватило отчаяние. Ничего не получится. Ему не выбраться. Может быть, он даже застрянет в этом чертовом дымоходе.
Шарп вытянул руку и… обнаружил пустоту вместо стены. Кирпичи вверху действительно уходили в сторону. Он добрался до места соединения двух дымоходов. Надо только подтянуться, втиснуться в этот второй лаз и надеяться, что он не уже первого. Корчась и извиваясь, Шарп продвинулся вверх и вполз в черную пустоту. Вот так! Чтоб вам всем!
Полость в месте соединения двух дымоходов оказалась достаточно широкой, но очень низкой, а труба, что вела вверх,– слишком узкой. Он по-прежнему ничего не видел, но ощущал сквозняк. Глаза болели, но Шарп все же открыл их и почувствовал, как по щекам потекли слезы. Ни лунного сияния, ни проблеска света из второй трубы – ничего. Места, чтобы развернуться и влезть во второй дымоход, было слишком мало. И как только они их чистят? Может быть, мальчишки не забираются выше, а верхние ходы прочищают щетками с крыши? Что ж, раз путь наверх заказан, остается только ползти вперед и нырять в неизвестность.
Шарп полз, вдыхая вонь вперемешку с сажей, мечтая о чистом воздухе и воде. Он чихал и тогда замирал, боясь, что его услышат. Совсем без шума было не обойтись, потому что при каждом движении вниз летели комья сажи и куски раствора. Но Шарп ничего не слышал. Отец с дочерью, наверное, удалились в свои комнаты, а слуги либо спустились в подвал, либо поднялись на чердак.
Он полз на животе, тычась затылком в потолок и царапая спину, и, уже оказавшись наполовину во втором проходе, застрял. Верхняя часть тела протиснулась, нижняя не проходила. Шарп попытался зацепиться за что-нибудь, чтобы протащить себя вперед, но пальцы не находили достаточно прочной опоры, а раствор только крошился. Он извивался, пыхтел, дергался – не получалось. Мало того, он не смог даже дать задний ход. Каменный лабиринт все-таки поймал его.
Перевернись, сказал он себе. Перевернись, согни ноги в коленях и ползи на спине. С первой попытки не получилось. Он снова застрял. Однако ж ничего другого в голову не приходило. Надо перевернуться, твердил себе Шарп, иначе ты сдохнешь здесь, задохнешься от сажи. Он повторил маневр, поворачиваясь в тесном проходе, сдирая кожу с бедер, чувствуя, как впиваются кирпичные крошки, как течет кровь. Он стиснул зубы, зная, что должен перевернуться, чего бы это ни стоило. Дюйм за дюймом бедра продавливались вперед, и вдруг – получилось! Он перевернулся и лежал на спине головой уже во втором дымоходе. Труба шла вниз, и Шарпа потянуло вниз. Он понял это по тому, что теплые струйки крови потекли по животу к груди. Падение ускорилось, и ему пришлось расставить локти и поднять колени, чтобы притормозить. Это означало новые ссадины и царапины, но что с того?
Он ободрал ладони, колени и спину, но замедлил падение. В любом случае путь вниз был полегче пути вверх. Так, толчками, Шарп сполз к горловине и, когда возможности притормозить уже не было, просто отдался судьбе и упал.
Упал и оказался в пустом камине. Его встретил чудесный прохладный воздух. Он сжался под градом падающих вслед хлопьев сажи и мусора и содрогнулся, вспомнив себя в черном каменном саване дымохода.
– Грейс– Шарп произнес ее имя, будто призывая дух, который явился бы и дал ему сил.– Грейс. – Казалось, она парила где-то рядом, как ангел-хранитель.
Выбравшись из камина, стрелок обнаружил, что попал в кабинет Сковгаарда. В верхние окна светила чахлая луна, нижние были закрыты ставнями. Он прошелся по комнате, морщась от боли во всем теле, поднял задвижку на одном из ставней и только теперь понял, что они железные. Похоже, Сковгаард был человеком осторожным. Окно служило также и дверью в сад. Шарп приоткрыл его и замер, когда петли протяжно заскрипели. Ночной воздух приятно охладил лицо. Света вполне хватило, чтобы найти ранец, плащ, шляпу и по-прежнему лежавшую на стуле саблю. Похоже, ему ничего не оставалось, как снова натянуть зеленый мундир, потому как ключ от маленькой столовой забрал Сковгаард, и проникнуть в комнату, где осталась рваная одежда Шарпа, не разбудив при этом домочадцев, было невозможно. Он лишился украденных на «Клеопатре» золотых и собственных сапог, но это лучше, чем попасть в руки Лависсеру. Двигать поскорее и подальше. Но прежде смыть чертову сажу. Выйдя в сад, Шарп увидел бочку для сбора дождевой воды и, подняв крышку, осторожно влез в нее. Холодная как лед вода обожгла исцарапанное тело.
