Георгий Свиридов - Ринг за колючей проволокой
Гарри отчаянно защищался. Но силы были далеко не равными. Несмотря на все свои усилия, голландец смог продержаться не больше одного раунда…
Уголовники радостными выкриками приветствовали успех Трумпфа. Наступила очередь Андрея.
— Не трусь, русский! — подбадривали зеленые. — Ты должен гордиться тем, что тебя бьет настоящий ариец!
— Попробуй только сдаться, лечь раньше минуты, — мы тебя сообща бить будем!
Бурзенко неторопливо снял куртку, сбросил деревянные башмаки, закатал до коленей штаны — так легче будет боксировать — и стал шнуровать перчатки.
— Скелет, не бойся! — Трумпф подмигнул своим дружкам. — Конечно, я буду драться не в полную силу.
И он начал бой, думая, что «игра» продлится недолго. Может ли устоять перед ним, профессиональным тренированным боксером, отощавший русский солдат? Да и знает ли он, что такое бокс?
Покровительственно улыбаясь, Трумпф атакует русского. Бьет прямым ударом левой. Андрей уклоняется. Бьет правой — то же. Еще левой, еще правой, левой… Андрей уходит от ударов уклонами, нырками. Руки держит свободными. Свободными для нанесения удара. И, экономя силы, отвечает: на удар — ударом, на атаку — контратакой.
Андрей понимает, что от результата боя зависит многое. Это не просто поединок двух заключенных, это испытание. Что же, он готов.
И Трумпф понял, что перед ним не новичок. С лица слетела улыбка. В маленьких голубых глазах загорелись злые огоньки. Предводитель уголовников решил покончить с противником и бросается в атаку.
Но Андрей начеку. Он делает шаг назад и сразу, без подготовки, наносит один за другим два удара снизу. Попал! Трумпф быстро прижимает локти к туловищу. Ага! Прячешь пораженное место?
Зрители — уголовники и политические — поражены. У Трумпфа, непобедимого Трумпфа, вожака «буйволов», оказался достойный противник. Они видят не избиение, а профессиональный поединок, настоящий матч бокса!
Один из «буйволов» так увлекся, что решил исполнять обязанности судьи:
— Тайм! — закричал он, когда Андрей стал теснить Трумпфа. — Кончился первый раунд!
Бойцы разошлись. Андрею подставили табуретку, и он сел. Гарри Миттильдорп стал обмахивать его полон куртки. Другой политический — Курт — сунул в рот Андрею леденец:
— На, друг, подкрепись.
Бурзенко был тронут. Заключенные не видели сахар годами. Лишь иногда удавалось им выменять у немецких преступников на самодельный портсигар или мундштук маленькую конфетку. И вот с трудом добытый леденец Курт отдал ему.
Схватка возобновляется с новой силой. Темп боя высокий. Судья то и дело бросается разнимать сцепившихся бойцов. Часто слышны его возгласы: «Брэк!» («Шаг назад!»). Боксеры отступают на шаг и снова сходятся в ближнем бою. Ни тот, ни другой не уступает. Они обмениваются быстрыми, беспорядочными ударами. Бьют по корпусу, по локтям, перчаткам… Андрей устал, ему трудно дышать. Но и противник выдохся. Нет, не добился Трумпф легкой победы!
После окончания третьего раунда зрители загудели:
— Кто победил?
— Объявляйте победителя!
Но судья поднял руку:
— Победителя объявлять не будем.
Он спасал репутацию Трумпфа. «Буйволы» одобрили это решение:
— Гут, гут!
Трумпф, дыша как загнанная лошадь, молча снял пухлые перчатки и швырнул их на землю. Потом натянул свой свитер и, ни на кого не глядя, ушел. Уголовники последовали за своим вожаком.
Гарри помог Андрею одеться. У Андрея дрожали руки, на бледном лице выступила испарина. Никогда в жизни он так сильно не уставал. Даже после самых тяжелых поединков на первенство Средней Азии он не чувствовал себя таким разбитым и обессиленным: ноги стали словно ватными, а в жилах, казалось, бродила газированная вода.
— Идем, Андрэ, — Гарри взял его под руку.
Путь к нарам показался бесконечно длинным. Бурзенко с помощью Гарри и Каримова вскарабкался на свое место. Не раздеваясь, плюхнулся на матрас.
Сколько времени он проспал, Андрей не помнит. Проснулся от того, что кто-то тормошил его за плечо. Андрей открыл глаза. К нему на нары влез Каримов. Пола его куртки оттопыривалась. Батыр, осмотревшись кругом и убедившись, что за ним никто не наблюдает, шепнул:
— На, земляк.
Он поставил перед Андреем чашку с густой брюквенной похлебкой.
— Рахмат, — поблагодарил Андрей по-узбекски и, проглатывая слюни, спросил: — А ты сам кушал?
— Это тебе от твоих друзей.
— Тогда садись, Батыр-ака, съедим вместе.
— Нет, — улыбнулся Каримов, — это все тебе одному.
Андрей осторожно, чтобы не пролить похлебки, отодвинул чашку:
— Один есть не буду!
— Нет будешь, — в шепоте Батыра звучали властные нотки. Я старше тебя. Значит, имею право приказывать. И не один я приказываю. Моим языком приказывают все старшие товарищи. Ясно?
— Не совсем.
— Так надо, — Каримов пододвинул чашку к Андрею. — Ешь, земляк, ешь. Набирайся сил! Твоя сила нам нужна. Нужна для борьбы.
* * *Весть о поединке русского пленного с Трумпфом, одним из самых свирепых бандитов, облетела все блоки. Незнакомые люди приходили к Бурзенко, пожимали ему руки. Один из немецких заключенных принес Андрею пайку хлеба, группа чехов принесла вареной картошки.
— Друг, это тебе от нашего блока.
Два дня спустя староста блока Альфред Бунцоль зашел после вечерней проверки в барак и приказал Андрею:
— Возьми чайник и принеси мне кипятку.
В маленькой каморке старосты за квадратным столиком сидели двое. Одного Андрей узнал сразу.
— Товарищ подполковник, здравствуйте! — радостно поздоровался он с Иваном Ивановичем.
Второй заключенный, в полосатой одежде, с красным треугольником на куртке, в деревянных башмаках, был Андрею незнаком. Он смотрел на боксера карими глазами, в которых играла смешинка. И Андрею трудно было понять: то ли он улыбается ему, то ли изучает его насмешливым взглядом.
Иван Иванович сказал:
— Бурзенко, познакомься. Это Михаил Левшенков. Товарищ Михаил. Интересуется твоими спортивными делами.
— Какой тут спорт, — вздохнул Андрей, — мне бы не перчатки, а автомат в руки…
— Всему свое время, — мягко возразил товарищ Михаил.
Андрей понял, что перед ним один из руководителей подполья. «Наконец-то, — у Бурзенко сильней забилось сердце, — наконец-то…»
— Ну, что ты стоишь? — Иван Иванович пододвинул табуретку. — Садись к столу.
Андрею налили кружку кипятку и дали большую вареную картофелину. Андрей откусывал ее бережно, маленькими кусочками и запивал горячей водой. Вкусно! Вдруг он заметил, что Смирнов и товарищ Михаил картошку не едят. Иван Иванович перехватил взгляд Андрея:
