Робер Гайар - Большая интрига
Она надоела ему. Мобрей считал, что каждое дело надо делать в свое время. Луиза могла бы наконец это понять. То, что она ему сейчас сказала, вновь возвращало его к политике и дипломатии. Надо было приниматься за работу! Какая уж тут любовь!
— Вы уверены, что не ошиблись? Вам не приснилось это, моя дорогая Луиза? Я просто не вижу причины, ну никакой причины, из-за которой майор Мерри Рулз мог прибыть сюда этой ночью.
— Однако как майор беспокоит вас! А обо мне вы даже и не думаете больше…
Она внезапно кинулась ему на шею. Мобрей, стараясь не отталкивать ее, спросил еще раз:
— Вы говорите, Луиза, что ему открыл ворота Демарец? Что, черт побери, делал там этот Демарец в это время? Конечно, было уже очень поздно и поэтому я ничего не слышал. Во всяком случае около полуночи. И что же он делал во дворе в этот час, черт его побери?!
Поведение слуги все больше и больше тревожило его. Теперь он задался вопросом, а не шпионит ли Демарец в пользу Мерри Рулза? Это могло быть для него очень опасным!
— Поцелуйте же меня, — умоляла Луиза. — Как вы сегодня холодны, Реджинальд! Вы меня больше не любите! Если бы я знала, то ни за что бы не стала говорить о Мерри Рулзе.
— И были бы неправы.
— Что может нам сделать майор? Насколько мне известно, речь больше не идет о том, чтобы я стала его женой.
Он обвел ее взглядом, полным сожаления. Как и большинство влюбленных с чистой душой, она все переносила на свою любовь, все рассматривала только через призму своей любви. Словно и не было других, более важных дел!
И все-таки надо было использовать эту невинную душу. Он решил, что лучше ей и дальше заблуждаться:
— Может быть, Мерри Рулз ревнует вас ко мне, вы понимаете? Мне хотелось бы поэтому узнать, что он мог сказать Мари. Ах, Луиза, дорогая вы моя, я же предупреждал вас, что мы столкнемся с различными махинациями и клеветой!
Он заметил, как она побледнела.
— Луиза, я пойду к Мари и выясню, что произошло. А вас я попрошу ничего ей не говорить. Позвольте мне действовать самому.
Он привлек ее к себе и обнял за плечи. Она задрожала с головы до ног. Тело ее было таким нежным и прохладным, словно после купания.
Он нежно поцеловал ее долгим поцелуем, потому что ему было приятно получить вновь немного удовольствия от этого готового отдаться ему тела, взывавшего к любви.
Немного отстранившись от нее, он сказал:
— До скорого, Луиза! Пойду повидаюсь с Мари.
И, едва переступив порог, он тут же забыл о ней, хотя его пальцы хранили запах духов, которыми молодая женщина просто поливала себя, воображая, что так она будет более желанной.
Подойдя к двери Мари, Реджинальд резко постучал. В ответ он услышал ее голос:
— Кто там?
— Это я, Реджинальд, — быстро ответил он. — Вы еще не готовы?
— Почти.
— Могу я видеть вас?
— Пожалуйста, если вы так торопитесь.
Повернув ключ в двери, он вошел.
Сидя перед зеркалом, Мари занималась своим туалетом. Она не успела надеть свое траурное платье и сидела просто в рубашке на бретельках, обнажающих ее ровную, немного полную спину, блестящую, как перламутр. В изгибах ее рук образовались маленькие складки, впрочем, очень милые. Она сидела к нему спиной и, взглянув на его отражение в зеркале, спросила не выпуская из рук румян:
— Что случилось, шевалье? Вы в таком нервном состоянии!
— Я восхищаюсь вашим спокойствием, Мари, в такой день!
— Произойдет то, что и должно произойти, шевалье, — ответила она. — Когда я сегодня вставала тоже находилась в крайнем беспокойстве, но я переборола себя. В конце концов, Высший Совет должен войти в мое положение.
Он подошел к ней. Она продолжала свою работу: подкрасила ресницы и отогнула их вверх, напудрила щеки и подкрасила губы. Казалось, она не обращает на него никакого внимания и ведет себя так, словно рядом с ней стоял не Мобрей, а Луиза.
Шотландец почувствовал себя слегка задетым. Глядя на ее плечо девственной белизны, на котором едва держалась бретелька рубашки, он вспомнил тот день, когда впервые увидел Мари. Она только что была в объятиях Ля Пьеррьера и полуодетая отдыхала в гамаке. Ему нужно было только протянуть руку, чтобы схватить ее, все еще разгоряченную после объятий человека, исполняющего обязанности губернатора.
Кожа ее была словно шелк телесного цвета. Эта зрелая женщина показалась ему более соблазнительной, чем юная Луиза. Он слегка повернулся, чтобы лучше разглядеть ее в зеркале. Он увидел ее великолепную пышную грудь, шею без единой морщинки, высокую и крепкую, и его охватило страстное желание.
— Могу ли я быть чем-нибудь вам полезен? — спросил он проникновенным голосом, которым говорил редко, только в случаях, когда у него возникало желание или сильное волнение.
— Я не понимаю вас, Реджинальд, — ответила она спокойно. — Вы входите ко мне весь взвинченный, почти потрясенный, и спрашиваете, какую услугу вы можете мне оказать. Ведь вас привело сюда какое-то срочное и важное дело, не так ли?
— Я хотел бы узнать, — ответил он, немного смешавшись, — хорошо ли вы запомнили все то, что мы вчера решили.
— Абсолютно все. Я ничего не забыла и полагаю, что буду хорошо выглядеть перед всеми этими старыми господами.
— Без всякого сомнения, — подтвердил он, смеясь. — Если бы они увидели вас сейчас, то, безусловно, каждый из них в отдельности согласился бы на все, что вы ни пожелаете, и даже на большее.
— Спасибо, — ответила она. — А теперь будьте так любезны позвать Луизу, чтобы она помогла мне надеть вуаль.
Не ответив ничего и не выполняя ее просьбу, Реджинальд кончиками пальцев провел по соблазнительному плечу Мари. Он ожидал, что она вздрогнет, но она словно ничего не чувствовала и, как бы не догадываясь о его намерениях, спросила:
— В чем дело, Реджинальд?
Осмелев, он положил на плечо ладонь и стал его гладить. Она повернулась и подняла на него удивленные глаза. На ее лице он прочел некоторое неодобрение. Медленно покачав головой, она сказала:
— Прошу вас, Реджинальд! О чем вы думаете в такой момент!
— Извините меня, — сказал он взволнованным тоном. — Я вновь вижу… Да, да, я вновь увидел себя здесь, на этом самом месте, вместе с вами. Это было так чудесно, так приятно, что я не смог устоять. Соблазн…
Мари не стала настаивать. Казалось, что у нее были другие дела, и ей было не до возражений. Ей некогда было терять время на разговор с шотландцем. Он воспользовался этим.
Подкрасив губы, Мари настойчиво повторила:
— Ну же, Реджинальд! Сделайте то, о чем я вас просила: пойдите за Луизой. Вы теряете время!
