Понсон дю Террайль - Капитан Мак
Ришелье»
— Тише! — шепнул дон Фелипе, внимательно наблюдавший за этой сценой. — Вот моя сестра!
Капитан Мак действительно подвел к ее месту улыбающуюся донью Манчу. Господин де Гито быстрым движением сунул в карман смертный приговор.
Глава 19. Помешанный на своей чести
Тем временем бал продолжался. Дон Фелипе наклонился к господину де Гито и сказал:
— Хотите, я дам вам хороший совет?
Бедный комендант поднял голову и уставился на дона Фелипе остановившимся взглядом. На секунду ему показалось, что испанец хочет подсказать ему способ спасти Мака.
— Говорите, — ответил он.
— Вы устроили великолепный бал!
— Плевать я хотел на этот бал…
— Женщины — очаровательны, кавалеры — само совершенство; все смеются, развлекаются; веселье и всеобщее воодушевление просто удивительные; было бы жаль все испортить.
— Что вы хотите сказать?
— Пусть ваши гости радуются, дорогой комендант; им совершенно не нужно знать, что этот красивый капитан через несколько часов должен будет поплатиться жизнью за преступление, которое состоит в том, что он не понравился кардиналу.
— Или вам, — резко прервал его господин де Гито и посмотрел на дона Фелипе с высокомерным презрением.
— Или мне, — спокойно подтвердил дон Фелипе.
Потом, понизив голос, он добавил:
— Допустим, что у капитана Мака есть только один враг, и этот враг — я, дорогой комендант. Согласитесь, что это могущественный враг.
Господин де Гито вздрогнул от гнева:
— А если я пойду к королю? — спросил он.
— Король еще вчера вечером уехал в Сен-Жермен. На рассвете он отправится на охоту на оленя.
— Что же, тогда я пойду к кардиналу!
Дон Фелипе бросил на него насмешливый взгляд, один из тех взглядов, которые всегда приводят в замешательство таких прямых и цельных людей как господин де Гито.
— Если вам угодно, — сказал дон Фелипе, — ставить на кон свою должность королевского коменданта, — воля ваша. Я же могу вам подтвердить только, что, пока вы ходите к господину кардиналу, ваш лейтенант Вильро, являющийся в ваше отсутствие полным хозяином в Шатле, не возьмет на себя смелость отсрочить казнь капитана.
Господин де Гито подавленно вздохнул. Спокойные и насмешливые доводы дона Фелипе его невольно убедили; он чувствовал себя так, как если бы он попал в клетку из прочнейшей стальной проволоки.
Дон Фелипе проговорил:
— Еще одно слово, дорогой господин комендант, и я возвращаю вас гостям.
Господин де Гито не ответил, и дон Фелипе продолжал:
— Вы же знаете женщин, у них в голове всегда ветер гуляет. У моей сестры нрав просто взрывчатый: она вполне способна принять в вашем дорогом капитане самое горячее Участие… У нее, как все знают, есть некоторое влияние… Король ее очень любит… И она вам скажет: «Я бегу к королю!»
— Вы думаете, она так скажет?! — воскликнул господин де Гито, и в глазах его блеснул луч надежды.
— И это скажет, и много чего еще. Ведь женщины думают, что перед ними ничто и никто не устоит. Но посмотрим, что из этого выйдет… Сначала король соглашается на все, что у него просят. Потом возвращается господин кардинал, и король отменяет приказы, которые только что отдал. Только господин кардинал еще никогда не простил того, кто осмелился ему противиться, и я искренне предлагаю вам, господин комендант, задуматься серьезно над моими последними предупреждениями.
Проговорив это, дон Фелипе повернулся на каблуках, взял под руку Пюилорана, поклонился господину де Гито с самым насмешливым видом и скрылся среди гостей. Внезапно он увидел лейтенанта Вильро и сделал ему знак подойти. Вильро повиновался.
— Дорогой лейтенант, — сказал ему дон Фелипе, — вам известно, что на рассвете в Шатле состоится повешение?
— Я об этом подозревал, — ответил Вильро.
— Сколько времени потребуется, чтобы соорудить виселицу и предупредить сеньора города Парижа?
— Самое большее три часа.
Дон Фелипе вытащил часы.
— Сейчас два часа ночи, — сказал он. — Прошу вас принять необходимые меры.
Лейтенант поклонился, как человек, не привыкший обсуждать приказы вышестоящих.
И дон Фелипе отправился танцевать. Господин де Пюилоран танцевал в соседней паре.
А в это время господин де Гито, ничего не видя и не слыша, бледный, с выкатившимися глазами, продолжал сидеть на том же месте. В душе его бушевала буря.
— В какое время мы живем! — шептал он. — Король, который не царствует… Кардинал, который царствует… Интриганы добиваются смертных приговоров… и нет никакого способа им воспротивиться!
Скрипки действовали доброму коменданту на нервы, а огни больших свечей казались погребальными факелами. Обхватив голову руками, он бормотал:
— Нет, я так не могу, я этого не сделаю!
В эту минуту к нему подошел Вильро.
Вильро был человеком ограниченным, но честолюбивым, и где-то в отдаленном будущем перед ним маячила должность коменданта. Господин де Гито давно об этом догадывался. Вильро был хозяином в Шатле в гораздо большей степени, чем господин де Гито. Господина де Гито любили, а лейтенанта боялись, потому что считали, справедливо или нет, что он втайне поддерживает весьма тесные отношения с людьми кардинала.
И все же, увидев Вильро, стоявшего перед ним, господин де Гито на минуту понадеялся на него.
— Вильро, — сказал он, — вы — мой подчиненный.
Лейтенант поклонился.
— Вы обязаны выполнять мои приказы.
— Безусловно, монсеньор.
— Я сейчас покину бал.
— И дальше? — осведомился Вильро.
— Я сажусь в карету и со всей возможной скоростью еду в Сен-Жермен.
Лейтенант сохранял на лице полную бесстрастность.
— Я добьюсь аудиенции у короля и спасу жизнь невинному человеку. Вы должны дать мне клятву.
— Слушаю вас, монсеньор.
— В мое отсутствие вы меня замените. И без вашего приказа ничто здесь не может произойти.
— Так всегда и было.
— Так вот, вы должны мне честью и жизнью поклясться…
— В чем? — холодно спросил лейтенант.
— В том, что капитан Мак будет жив.
На лице Вильро не дрогнул ни один мускул.
— Монсеньор, — сказал он, — у меня четверо детей…
— Ну и что?
— И я дорожу жизнью… Пусть ваша милость подумает вот о чем…
— О чем же?
— В отсутствие коменданта лейтенант становится комендантом Шатле.
— Ну и?..
— И если в ваше отсутствие господин кардинал пришлет приказ немедленно повесить капитана Мака?
— Вы ослушаетесь!
— Нет, монсеньор… Я дорожу жизнью… Ведь у меня четверо детей!
