Сергей Шведов - Поверженный Рим
Кроме всего прочего, Андрогаста обвиняли в сговоре с варварами. Император Максим на удивление быстро забыл, кому он обязан своим возвышением и даже жизнью. Ссоры между легионерами и русколанами рекса Верена вспыхивали едва ли не каждый день, и хотя варвары, как правило, выходили победителями из этих стычек, все же и Андрогаст, и сам Верен отлично понимали, что рано или поздно эта вражда, подогреваемая римскими интриганами, приведет к большому кровопролитию. Под рукой у вождя русколанов было две тысячи конников. Под рукой императора Максима – пятнадцать легионов пехоты и пять тысяч клибонариев. Конечно, не все легионеры размешались в Лионе, но в любом случае здесь было достаточно сил, чтобы нанести русколанам чувствительный урон. Светлейший Пордака проникся заботами Андрогаста и Верена и стал открыто призывать русколанского вождя к захвату одной из римских провинций, что для чиновника империи было как-то уж слишком смело. На это обстоятельство и указал ему удивленный комит.
– Забыл тебе сказать, высокородный Андрогаст, что я ныне не чиновник, а враг империи, – усмехнулся Пордака. – Божественный Феодосий приказал заковать меня в железо и доставить в Константинополь.
– Кругом сплошные мятежники, – отказал в сочувствии бывшему корректору княжич Верен.
С чувством юмора у вождя русколан все было в порядке, с мозгами тоже, а приобретенная в детстве хромота не могла стать помехой его честолюбивым планам. А то, что княжич честолюбив, Пордака определил сразу. Когда-то, очень давно, гуси спасли Рим, а княжич Верен, которого русколаны прозвали Гусем за его переваливающуюся походку, вполне мог его разрушить. Во всяком случае, он не стал скрывать от попавшего в опалу корректора, что очень хочет положить предел господству Вечного города.
– А чем тебе Рим не угодил? – обиделся за родной город Пордака.
– Именно из Рима исходит зараза, которая способна погубить не только Явь, но и Правь, – спокойно отозвался Верен. – Дело не в Риме – дело в христианстве. Бог Род решил познать себя, Великая мать вобрала его энергию и породила целый сонм богов, которые по сути своей сотворцы Рода и являются воплощениями отдельных качеств единого бога. Именно наши боги создали этот мир, в котором ты сейчас живешь, светлейший Пордака. Боги рождают великих вождей с ярью в крови, которые своими действиями преображают мир Яви и тем самым помогают Роду познать самого себя. Великие вожди заканчивают свой земной путь и уходят в мир Прави, но их место занимают другие, дабы процесс познания не завершился никогда.
– И что с того? – удивился Пордака.
– А то, что христиане пытаются остановить процесс познания мира Создателем, объявив, что их Ярила по имени Христос уже все познал и все объяснил. Что порядок и в мире Яви, и в мире Прави установлен раз и навсегда. И что место Великой Матери Лады, рождающей вождей с ярью в крови, заняла их церковь, вобравшая в себя мудрость Создателя и знания Ярилы по имени Христос. Я допускаю, Пордака, что иудей Иисус был Ярилой, рожденным от семени Создателя. Я допускаю, что его мать была земным воплощением богини Лады, но я никогда не поверю, что процесс познания завершился. Что все законы для мира Яви установлены раз и навсегда и что отныне только жрецы Христа будут определять, что хорошо, а что плохо. Кому уготован мир Яви, а кому – мир Нави. Человек только тогда становится равен богу, когда у него есть право выбора. А я хочу сам выбирать свой путь, Пордака, и отвечать за свой выбор перед богами-сотворцами, перед Великой Матерью Ладой и перед Родом, решившим познать мир, а следовательно, самого себя. Христиане пытаются превратить свободных людей в рабов, подвластных матери-церкви и отвечающих за свои поступки перед ней, а не пред богами. Они хотят погубить мир Яви, ибо он им не нужен. Они ждут конца света и готовят людей именно к нему, а не к познанию и преодолению. Им нужен застой, а мне – движение. Ибо без движения нет познания. А отсутствие познания означает гибель не только людей, но и богов, поскольку исчезает цель, оправдывающая их существование. Вот почему я говорю, Пордака, что Римская империя должна быть разрушена, ибо она становится препятствием для движения тех сил, которые еще не утратили связи с богами и полны яри, дарованной им Родом и Ладой.
До сих пор Пордака полагал, что у варваров нет цели, что ими движет только зависть к процветающему Риму и жажда добычи. Но все оказалось далеко не так просто. У варваров, а точнее их жрецов и вождей, была цель – сокрушить Рим, дабы на его развалинах построить нечто новое, пока не имеющее названия.
– Неужели все варвары думают так? – спросил Пордака у Андрогаста, когда за рексом Вереном закрылась дверь.
– Я ведь тоже варвар, – усмехнулся комит, – но я думаю иначе. А потом, движение движению рознь. Глубоких перемен жаждут только жрецы Чернобога, но приверженцы Белобога готовы удовлетвориться воинскими победами. А Верен – ведун Перуна, одного из главных богов Белой триады. Для Белых Волков свершения важнее перемен. Пока венедские волхвы еще не решили окончательно, какая эпоха у нас на дворе – эра Белобога или эра Чернобога, у нас с тобой есть время, чтобы завершить свои дела.
– А в чем разница между эрами?
– Время Чернобога означает полный слом старого мира, время Белобога – слияние старого и нового в постепенном движении вперед.
– В таком случае, я за Белобога, – криво усмехнулся Пордака.
– Тебе придется посуетиться, корректор, ибо Верен прав в одном: жизнь – это движение. Кто перестает бороться, тот погибает. Это главный закон, дарованный нам Создателем.
Пордака отводил в своих планах рексу Верену главную роль. Однако близкое знакомство с молодым варваром заставило его призадуматься. Этого подкупить не удастся, а потому для грязной и кровавой работы следует найти другого человека, озабоченного скорее шкурными интересами, чем проблемами мироздания. Такую родственную душу Пордака видел в комите Гайане, чем чрезвычайно удивил комита Андрогаста.
– Но ведь это Гайана написал на тебя донос?
– И что с того? – пожал плечами Пордака. – Гот далеко не глуп, если сумел меня разоблачить. Согласись, Андрогаст, это действо с каретой было организовано с большим изяществом, и надо обладать хорошими мозгами, чтобы догадаться о моем участии в нем. Я не стал делиться с Гайаной полученным кушем, и он вправе был предъявить мне счет.
– И что теперь? – нахмурился Андрогаст.
– Я ничего не потребую от тебя, комит, кроме одного – мне нужно знать место, где назначена ваша с Меровладом встреча, и время, когда он прибудет туда со своей охраной.
– А численность этой охраны тебя не интересует, светлейший Пордака? – спросил язвительно Андрогаст.
