Кирилл Кириллов - Земля ягуара
Ромка оглянулся и увидел за спиной лодку преследователей. Всего одна, она болталась в нескольких десятках саженей за кормой, сильно осела на правую сторону, кренилась и норовила подставить ветру левый борт. Набегающие волны били под днище, раскачивая и без того неустойчивую посудину. После каждого удара по воде расходились сверкающие круги. Больше дюжины мужчин, побросав оружие, пытались вернуть пирогу на ровный киль, но было ясно, что у них ничего не получится.
– Что это с ними? – спросил Ромка, с трудом переводя запальное дыхание. – Течь открылась?
– Об этом лучше узнать у вашего слуги, – улыбнулся де Агильяр.
– Дядька Мирослав, это вы их, что ли?
Тот медленно склонил голову, в темноте блеснули два ряда зубов и белки глаз.
– А как умудрились-то? И вторая лодка где? – почему-то по-испански спросил Ромка.
– Думаю, вторая лодка, хвала Господу и Деве Марии, даже не смогла отплыть от берега. Ваш слуга пропорол в ее днище во-о-о-от такую дыру, – с восторгом затараторил францисканец. – Вторую он успел немного зацепить. Туземцы спустили ее на воду и пустились в погоню. Чем она заканчивается, можете видеть сами.
Лодка преследователей поднялась практически вертикально и перевернулась. По воде поплыли черные головы, окруженные нимбами расплывающихся темных волос.
– Корабль! Корабль! – воскликнул де Агильяр.
– Каравелла! – Ромка от радости вскочил на ноги, чуть не перевернув лодку.
– Корабль, точно, – вторил ему Мирослав. – Но что-то не нравится он мне. Ну-ка табань, пока не заметили.
– Как же… – начал было Ромка и осекся.
Спорить с Мирославом было бесполезно. Загребая веслами в разные стороны, они почти на месте развернули тяжелую лодку на другой галс и дружно погнали ее в сторону от грязно-серых парусов, вырисовывающихся на горизонте. Юному графу показалось, что с каравеллы им что-то кричали, но он даже не оглянулся, подгоняемый стальным взглядом Мирослава, направленным ему точно между лопаток.
В небольшой комнате чадила толстая свеча. У стола с картами, свитками бумаги, гусиными перьями и навигационными приборами сидели двое. Спрятав ноги под столешницу, над ним склонился похожий на хорька человек – секретарь губернатора Андрес де Дуэро. Он неторопливо водил гусиным пером по листу пергамента, оставляя на нем мелкий бисер очередного донесения. Второй, вальяжный толстяк, королевский бухгалтер и нотариус Амадоро де Ларесо, облокотился на край стола.
Размахивая рукой с зажатым в ней надушенным платком, он говорил:
– Вы тут человек новый, потому всего не знаете. Я же могу авторитетно заявить, что этот Кортес – пройдоха из пройдох, хотя, надо отдать должное, личность незаурядная. Есть в нем то, что подкупает искателей приключений, жаждущих золота, веселой и беззаботной жизни в покоренных заморских странах. Это безудержная удаль и трезвый расчет, презрение к опасности и завидная сила воли. В Вест-Индию он приплыл вместе с торговым караваном благородного Алонсо Кинтеро, с огромными долгами и раной в плече, полученной на одной из многочисленных дуэлей, разумеется из-за женщины. Кортес осел в столице Эспаньолы Санто-Доминго, через несколько месяцев получил во владение «репартимиенто» – участок земли с индейцами, а потом губернатор назначил его нотариусом городского совета Асуа. Он пытался заниматься торговлей. Когда дела шли хорошо, он сидел на террасе и потягивал вино, привезенное из Испании, как только они становились хуже, а это происходило часто, ведь нельзя заниматься торговлей, сидя на террасе, он начинал заниматься поборами…
– А кто нынче этим не занимается? – прервал его секретарь, оторвавшись на секунду от своего письма.
– Да, но можно делать это по-разному, – парировал де Ларесо. – От Кортеса стонали все, буквально все, а протестовать было опасно для жизни. Благородных донов он сразу же вызывал на дуэль и часто убивал, а всех остальных просто бил по голове эфесом или тяжелой палкой. Несколько раз дон Эрнан пытался отправиться на Юкатан, сначала с доном Никуэза, потом с доном Охеда, но каждый раз его не пускала болезнь. Как назло, буквально за день до отплытия какой-нибудь недуг сваливал его в постель. Некоторым он рассказывал, что его одолел приступ малярии, которую он подхватил в болотах, воюя с индейцами, некоторым говорил, что у него болит колено после неудачного прыжка с балкона одной знойной кастильской красавицы, совершенного в тот самый момент, когда ее благоверный уже поднимался по лестнице. Но я-то знаю истинную причину его недомогания. Оно действительно связана со знойной красавицей, но было… Был… Хм… Немного выше колена.
Секретарь де Дуэро снова поднял глаза, на этот раз в них блестел огонек интереса.
– Это было воспаление лимфатических узлов, – нервно хихикнул де Лоресо. – На почве сифилиса. Я пытался помочь несчастному, делал притирки, давал мази, даже привязывал ртутные шарики в тряпице, чтобы их чудодейственная сила отвела болезнь, но ничего не помогало. Так и не удавалось Кортесу отправиться на материк вместе с другими искателями сокровищ. В тысяча пятьсот одиннадцатом году от Рождества Христова губернатору Вест-Индии Колумбу…
– Что, тому самому?
– Нет, сыну его, Диего, осточертело разбирать многочисленные жалобы на Кортеса, и он послал его на завоевание Кубы. Это была чистой воды авантюра. На огромный остров отправились около трехсот солдат во главе с Диего де Веласкесом, человеком не менее вздорным и опасным, чем Кортес. Подозреваю, Колумб-младший надеялся, что эти два скандалиста сложат там свои буйные головы, но они не только уцелели, но и очистили от туземцев почти весь остров, хотя от их отряда осталась только горсточка израненных и усталых людей. Индейцы, поначалу защищавшие свои земли, поверили, что так отважно могут сражаться только сыны бога, и покорились. После удачной конкисты все солдаты отряда получили деньги и поместья, но больше всех урвали себе, конечно, Веласкес с Кортесом. Первый стал губернатором острова, второй – его секретарем. Вдвоем они быстро навели свои порядки и среди новой аристократии, и среди индейцев. Бог ужасается тому, что они там творили. Колумб пытался урезонить Веласкеса, писал королю Карлу. Тупой солдафон Веласкес, наверняка науськиваемый Кортесом, тоже писал королю, но к своим письмам прилагал слитки золота, переплавленные из статуэток божков, найденных на Кубе. Несложно догадаться, чьим письмам король верил больше. Но два паука не могут долго жить в одной банке.
– Да ерунда это все. Если бы губернатор Эспаньолы хотел, то он просто повесил бы этих негодяев, – заметил секретарь.
