Купец из будущего - Дмитрий Чайка
Отставной подполковник загрузил поисковик и вколотил непослушным пальцем: Брунгильда, казнь, Хлотарь. Он надел на нос очки и погрузился в чтение.
— Австразия? Какая еще Австразия? Австралия, наверное! А, нет, все верно. Австралию тогда еще не открыли. Ну и назвали страну, запутаешься! — он бурчал дальше, продираясь через зубодробительные имена, запутанные родственные связи и многочисленные, крайне затейливые убийства в королевском семействе. Ему показалось, что там своей смертью вообще никто не умер. Впрочем, ему это только показалось, было и такое, нечасто, правда. Минут тридцать Николай Семенович бездумно прыгал со странички на страничку, а потом не выдержал:
— Вот ведь зверье! И как земля носила такую нелюдь! Вроде христианские короли были, а хуже фашистов. И с чего мне эта страсть сниться стала? Не могу понять. Ну, точно, от морфина это.
Он снова прилег, незапланированная активность лишила его последних сил. Неужели, незаметно прошла целая жизнь? Ведь словно вчера был Афган, где он три года бегал по горам за душманами, командуя разведгруппой. Там-то он и познакомился с будущей женой, когда после ранения загремел в госпиталь. Там они и поженились. Потом он служил в Западной группе войск. Тогда, в начале девяностых, их дивизию вывели из Германии и бросили личный состав в чистом поле под Борисоглебском. Потом они жили с Людой и детьми в вагончиках, потом мыкались по квартирам, а потом он плюнул и ушел из армии страны, которая на глазах превращалась в Дикое Поле. Что он только не делал за эти годы! Он торговал медом с пасеки деда, помогая старику с пчелами, он подсобничал на стройке, он научился класть печи и ставить крыши. А потом судьба свела его со старыми школьными друзьями, которые строили дома из бруса. Так Николай Семенович через пару лет стал владельцем маленькой фирмочки, специализирующейся на деревянном домостроении. За пятнадцать лет фирмочка выросла в немаленькую строительную компанию. Брус — штука капризная, и дома из него — сильно на любителя. Но Николай Семенович дерево любил, и умел находить людей, что были похожи на него в симпатиях к этому непростому материалу. Да, в таком доме холодновато, нужно ждать усадку, конопатить и подкручивать компенсаторы. Могло и окно перекосить, все бывало. Но ведь живое дерево — есть живое дерево, любителей его полно, а потому работы ему хватало. Олигархом Николай Семенович так и не стал, но денег ему хватало на все. Он вцеплялся зубами в каждую возможность, что давала ему судьба. Он не ныл, когда она сбивала его с ног. Он просто вставал и шел дальше. Его кусали, вырывая куски мяса, а он кусал в ответ. А как еще можно делать бизнес в нашей стране?
Жизнь удалась. Дом он себе построил, квартиры сыну и дочери купил, мир повидал. Всю Европу исколесил, на теплые моря отдыхать ездил. Даже как-то раз в круиз вокруг света сходил. Не понравилось, сухопутный он человек. Денег у него предостаточно, да только не нужны они ему теперь. В гробу карманов нет. Ну вот, опять про гроб вспомнил, расстроено прикусил губу Николай Семенович. О чем бы ни думал, все к одному идет! К старухе с косой! Что же, он прожил достойно, и умрет достойно. Бизнес он продал, а на эти деньги прикупил коммерческую недвижимость с долгосрочными договорами аренды. Жене с лихвой хватит и останется еще. Дом тоже на нее переписал. Голым мы приходим в этот мир, и голыми же уходим.
И Николай Семенович смежил глаза, чувствуя, как снова подступает боль. Он оттягивал очередной укол, сколько мог, но долго ему так не выдержать. Придется снова звать жену со шприцем, не то зайдет сама, когда услышит его невольный стон. Ни к чему это…
Глава 2
В родительском доме пахло душистой травой и медвежьей шкурой. Самослав очень хорошо запомнил этот запах, ведь он снился ему почти каждую ночь. А еще снилась мамка, рядом с которой ему было так хорошо и спокойно. Теплый бок матери, к которому Самослав прижимался во сне, дарил глубокий и счастливый сон, о котором теперь он мог только мечтать. Десятилетний мальчишка не видел больше ласки ни от кого. С того самого дня…
Деревушка мелкого рода из племени хорутан была похожа на тысячи таких же, разбросанных от Альп до самого Янтарного берега, что был далеко на севере. Заглубленный в землю домишко с двухскатной кровлей, крытой тёсаными жердями, берестой и дерниной, вмещал всю их семью — отца, мать и троих сыновей мал мала меньше. Пол из утоптанной до каменной твердости земли мамка засыпала свежей травой, которая и давала тот духмяный запах, что снился потом Самославу. В сильные дожди вода все-таки затекала в хижину, но поднятая на чурбаках лежанка, покрытая вытертой медвежьей шкурой, делала эту напасть не слишком уж страшной. Вода уйдет, а потом мамка набросает на пол травы или сухого камыша, что снова подарят ногам приятную щекотку.
Очаг из камней, сложенных на глине, приятно потрескивал сухим валежником, который был набросан рядом. Дым от него поднимался кверху, прямо к еловому бревну, на котором держалась немудреная крыша, облизывал его и лениво уходил в волоковое оконце под стрехой. Потому и бревно это, и тёс крыши были покрыты слоем сажи, которую мамка каждую весну вычищала пучком травы, поминая при этом леших и прочую нечисть. А еще она меняла подстилку на полу, наполняя дом свежестью и чистотой. Самослав так любил этот запах. Они жили у реки, как и все нормальные люди. Ведь только звери живут в лесу. Вода — это рыба, это ил, который батя тащил ведрами на огород, это камыш, корневище которого они ели в конце весны. Без реки никак нельзя! Вот и в тот самый день они с батей пошли проверять верши, что тот плел из гибких зеленых веток.
— Смотри, Самослав! — батя вытащил из верши неплохого судака, который заплыл туда, думая поживиться плотвой. Плотва — рыба мелкая, костистая,
