Константин Паустовский - Бригантина, 69–70

О влиянии Оливии Шрейнер можно судить по словам ее современника — английского писателя Джерома К. Джерома. Он говорил об одной из шрейнеровских книг, что «юноши и девушки жадно протягивали к ней руки и хватались за нее как за поводыря в дебрях жизни».

В распространении марксизма на юге Африки Оливии Шрейнер тоже принадлежит немалая роль. В те же годы, во время первой русской революции, на другом митинге — в городском зале Кейптауна — прозвучали ее слова:

«Мне нужно хотя бы упомянуть имя Карла Маркса — великого немецкого социалиста и вождя, который умер лишь 27 лет тому назад. Это был человек со столь необыкновенным даром понимать финансовые проблемы, что, по мнению, которое неоднократно высказывалось компетентными лицами, он мог стать одним из богатейших людей Европы, если бы использовал свое знание финансов для обогащения. Но этот человек решил посвятить всю свою жизнь и свой громадный талант только развитию тех теорий, которые, как он верил, послужат на благо человечеству. Он не отказался от служения своим великим идеалам и предпочел нужду и изгнание — нужду столь горькую, что ему, его жене, высокообразованной женщине, и маленьким детям подчас не хватало даже самого насущного, жизненно необходимого».

О Марксе, его жизни и его идеалах Оливия Шрейнер знала не только из книг. Во время своего долгого пребывания в Европе, в 80-х годах прошлого века, она познакомилась с виднейшими социалистами своего времени, такими, как Вильгельм Либкнехт. Она была близкой подругой дочери Маркса — Элеоноры, знала ее мужа Эдуарда Эвелинга, ее сестру Женни, гостила у Лафаргов, находясь во Франции.

Социалистические организации на юге Африки постепенна усиливались. А опыт российской революции южноафриканские социалисты изучали всерьез.

Уже Февральской революции южноафриканские социалисты дали оценку, изумительно верную для наблюдателей, находившихся так далеко от самого места действия. Оценка была сформулирована так;

«Это буржуазная революция. Но она пришла в пору упадка капитализма. Она не может быть простым повторением предыдущих революций…»

Такие слова появились в газете «Интернационал», которую южноафриканские социалисты начали издавать с конца 1915 года. Это она была впоследствии переименована в «Умсебензи».

Первое упоминание о Ленине появилось в этой газете уже в июле 1917 года. О Ленине говорилось как о руководителе российских социал-демократов. Рассказывалось о его возвращении в Россию.

В августе о Ленине писали уже намного больше.

31 августа на первой странице появилась статья под заголовком «Ленин одерживает верх». Тогда же в передовой статье «Интернационала» было сказано: «Кажется, Ленин снова прав», и «Со всех точек зрения события доказывают правильность принципов, провозглашенных Лениным. Каждая неделя приносит новые свидетельства его правоты».

С этого времени имя Ленина не сходит со страниц газеты. Изложения, пересказы его статей и выступлений, отдельные высказывания публикуются все чаще и чаще. Заголовки: «Кого Ленин ненавидит», «Что Ленин говорит»… Иногда появляются и полные тексты.

Уже 13 июля 1917 года, задолго до того, как большевики взяли власть, в «Интернационале» почти целиком перепечатывается одна из статей «Правды», а вскоре выдержки из этой газеты стали публиковаться чуть ли не в каждом номере. О самой «Правде» говорилось, что это «газета Ленина», рассказывалось подробно, о чем она пишет, кто ее авторы, каким тиражом выходит.

В августе были даны первые перепечатки из «Известий».

Октябрьскую революцию южноафриканские социалисты встретили с восторгом. Уже 18 ноября 1917 года в Иоганнесбурге при большом стечении народа состоялась лекция «Русская революция и война».

Руководитель социалистов Южной Африки Билл Эндрюс, находившийся в то время в Лондоне, попытался связаться там с Максимом Максимовичем Литвиновым — будущим наркомом иностранных дел. Литвинов тоже тогда находился в Лондоне и в начале января 1918 года был назначен дипломатическим представителем РСФСР в Англии. Билл Эндрюс встретился с ним и установил прямые контакты между российскими большевиками и южноафриканскими социалистами.

Но Максим Максимович вскоре уехал из Англии, и постоянного источника информации о положении российских дел опять не стало. А получать такую информацию становилось все труднее.

О буржуазной печати на страницах газеты южноафриканских социалистов писали в кавычках: «наша правдивая пресса». Почти одновременно с сообщением об Октябрьском перевороте в «Интернационале» появились слова: «Теперь ничем не сдерживаемое сквернословие и грязь капиталистической журналистики изливается на Ленина и его партию».

В лекциях, на митингах, в листовках, брошюрах и в своей газете социалисты старались разоблачать все, что они считали клеветой на революционную Россию. Они прибегали при этом и к фельетонам, видя в смехе действенное орудие борьбы против широко распространенных представлений.

Южноафриканские социалисты печатали материал о России и Ленине не только в своей газете, но и отдельными брошюрами. В 1919 году они таким образом выпустили в Иоганнесбурге «Крах II Интернационала» и еще несколько ленинских работ.

В том же 1919 году, в дополнение к иоганнесбургскому «Интернационалу», начала издаваться газета «Большевик». Печаталась она в Кейптауне.

Оливия Шрейнер, тогда уже большую часть времени прикованная к постели тяжелой болезнью, сообщала своим друзьям, что она «прочла все книги о России», которые «смогла достать в течение последнего года». В конце 1919 года она писала, что считает Маркса и Ленина величайшими людьми последних 100 лет.

Ленин внимательно присматривался к событиям на юге Африки.

2 мая 1922 года Ленин писал; «…не забыть еще Южной Африки, которая недавно напомнила о своей претензии быть людьми, а не рабами, и напомнила не совсем „парламентски“».

Эти слова появились в статье Ленина «К десятилетнему юбилею „Правды“». Они относились к тем классовым боям, которые потрясли Южную Африку в 1918–1922 годах, и особенно к борьбе горняков Трансвааля, которая вошла в историю как «Красное восстание».

Стачка горняков началась в январе 1922 года, а в марте она уже переросла в восстание. Оружие, конечно, было плохонькое — ружья, винтовки да несколько пулеметов. Но большинство мятежников состояло из буров, известных на весь мир стрелков. В руках рабочих оказались все шахтерские города и поселки Трансвааля. Они перегородили улицы баррикадами и траншеями.