Княжич Олекса. Сказ первый - Анна Архипова
— А если промахнешься? Если попадешь в Ростислава? — попытался помещать ему кормилец, но Александр его не слушал.
— Не велика будет потеря, — произнес он холодно и Мусуду в этот миг показалось, что перед ним не Александр, а его отец Ярослав.
Княжич спустил тетиву.
Рыжебородый ушкуйник покачнулся, когда стрела впилась в его горло, в то незащищенное место между подбородком и воротом кольчуги. Продержался Звяга после меткого выстрела недолго — завалившись назад, он выпустил поводья и рухнул на землю. Упав, он не шевельнулся более. Княжич Ростислав остался в седле, но от ужаса ничего не предпринимал, беспомощно тараща глаза. Александровы телохранители подскакали к нему, взяли конские поводья и отвели коня и его наездника в лес.
Сторонники Водовика и ушкуйники, увидев, что Звягу свалили стрелой, растерялись и стали отступать. Первыми побежали ушкуйники — рассыпавшись по берегу, словно горох на столешнице, они кинулись в сосновый бор, ища убежища. Поредевшая новугородская сотня еще сражалась — помня о воинской чести. Однако наседавшие переяславские дружинники быстро рассеивали их и было понятно, что исход битвы предрешен.
Александр хмурился, размышляя о чем-то, потом оглянулся на татарина:
— Мусуд, труби в рог! Пусть прекратят сечу.
— Да ты что, княжич! — воскликнул телохранитель. — Добить их осталось — раз плюнуть.
— А зачем добивать? Это лучшие новугородские вои, каждый из них золотом ценится. Их не убивать надо, а заставлять нам служить, — ответил княжич. — Труби в рог!
Делать нечего — хоть отрядом и заправляет старшой, но сын князя — всегда сын князя. Мусуд приложился к рогу. Звук рога поднялся до вершин сосен, загудел на берегу, заставив сражающихся приостановиться. Воины князя Ярослава, решив, что дан сигнал к отступлению — развернули коней и покинули поле боя. Александр, окруженный охраной, направил своего скакуна им навстречу.
— Почему не велел добить их, княже? — спросил старшой отряда Алдопий, когда их кони поравнялись. Хоть Александр и дал слово отцу, что будет ниже травы и тише воды, однако властные замашки княжича понуждали Алдопия отступать перед Александром.
— Добрый воин всегда пригодится, — сказал Александр, кивая на новугородских конников, оставшихся на поле боя. — Я говорю от имени отца. Вот если откажутся сдаться и служить — всех перерезать. За мной!
— Стой! — Мусуд вновь перехватил коня княжича. — Не вздумай к ним приближаться сам. Кто их знает! Не мечом — так стрелой достанут. Пусть старшой идёт или же я.
Александр хотел возразить, но понял, что тот прав, да и не дело князя идти миром мирится со смутьянами. Тогда княжич указал на старшого Алдопия — пусть он идёт к ним и договаривается. Старшой, хлестнув коня, поспешил к месту битвы. Новугородские воины, не зная, что их ждёт, настороженно наблюдали за возвращением врагов и держали оружие наготове. Алдопий остановил коня и поднял вверх правую руку, давая знак, что будет говорить.
— От имени князя Ярослава Всеволодовича! Сложите оружие и к вам проявят снисхождение. Вы не погибнете и будете служить князю Ярославу верой и правдой. Сложите оружие!
Долго длилось молчание. Затем гордые новугородцы крикнули в ответ:
— Знаем мы, как Ярослав держит свое слово! Верить ему нельзя! Что так умрем — обманутые и повешенные, что так — бою, но уж лучше в бою, чем как собаки! Хватит медоточить, сражайтесь!
Старшой оглянулся назад, на Александра. Княжич сидел прямо, на его юном лице застыло каменное выражение. Мусуд видел, что Александр взбешен словами новугородцев — они оскорбили его отца! Татарин был уверен, что сейчас остатки мятежной конной сотни будут атакованы, но ошибся:
— Мусуд, дай мне подъехать и сказать им! — обратился к нему княжич.
— Прости, княже, но — нет, — ответил Мусуд, покачав головой.
Следующий миг для него слился с яркой вспышкой света, резкой болью и потрясением от осознания того, что Александр ударил его. Хлестнул витнем по лицу, углом задев глаза, отчего и сверкнули звезды в голове Мусуда! Ловко так ударил, неожиданно — наставник и заметить не успел!
— Олекса! — вскричал Мусуд, ослепнув на правый глаз, а вторым как сквозь туман видя удаляющегося княжича. Чуя, как горячая кровь течет по щеке, татарин пришпорил скакуна, но нагнал его только тогда, когда Александр уже поравнялся с Алдопием.
Княжич вскинул вверх руку и заговорил:
— Слушайте, храбрые новугородцы! Имя мое Александр Ярославович, я сын князя Ярослава Всеволодовича. Говорю вам от имени своего отца: к смерти приговорены лишь те, что бесчинствовали на этих землях, грабили и жгли — вы же, достойные воины, защитники своего отечества — ни в чем не повинны! За что вы желаете принять смерть? За грехи трусливого боярина Водовика? Хватит с него и его собственной смерти, когда предстанет он перед моим отцом! Вам же — лучшие новугородские мужи — нет нужды нести кару! Вот вам слово князя: вас не призовут к ответу, если сложите оружие сейчас, признаете власть князя Ярослава и будете служить ему верой и правдой! Я так сказал!
Услышав голос Александра, новугородские конники растерялись — они не ожидали, что в нападающем отряде будет сын князя Ярослава. Бесстрашие княжича удивило их — он подъехал так близко, что его можно было сразить стрелой! И на то были причины: сколько бед его отец принес этим землям, сколько горя! Убей они сейчас Александра — жестокий Ярослав на себе бы испытал то, что терпели новугородцы, хороня невинных младенцев и отроков, скончавшихся от голода!
Но Александр предлагал мир и прощение! Если княжич сейчас погибнет от их стрелы — им никогда уже не вернуться в родной Новугород, не увидеть дома и милых сердцу людей… В конце-концов кто-то из конников крикнул:
— Даешь слово князя?
— Слово князя! — крикнул в ответ Александр, так, чтобы его все услышали.
Новугородцы переглянулись меж собой. На землю упали мечи, копья, луки и колчаны со стрелами.
— Сдаемся на милость князя!
Лицо Александра просветлело, он кивнул Алдопию — давая понять, что дальше должен распоряжаться старшой. Алдопий дал знак и переяславские ратники направились к противникам, чтобы собрать брошенное оружие. Новугородцы не сопротивлялись, ожидая, что им прикажет победившая сторона.
— Солнце село, — заметил княжич, поглядев на небо. — Ночевать придётся на полдороге.
Он повернулся к Мусуду и замер как громом пораженный. Татарин остановил своего коня вплотную к нему, но не пытался силой оттащить Александра на безопасное расстояние; он просто замер за спиной мальчика с напряженно вытянутой рукой — готовый стремительно схватить княжича и, уберегая от вражеской стрелы, перебросить на свое седло. Лицо и шея Мусуда были окровавлены. Лоб, переносица и щека были рассечены
