Кристиан Жак - Дело Тутанхамона
– А вы не станете возражать, если я велю вас выгнать из отеля?
– Сами копать хотите? Бесполезно, – как ни в чем не бывало продолжал незнакомец.
Дряблое лицо Демосфена имело желтоватый оттенок. Руки его дрожали, а взгляд постоянно блуждал. Эти симптомы были хорошо известны графу – он часто наблюдал их у завсегдатаев питейных заведений в разных концах света. Курение гашиша тоже делало свое черное дело.
– Если желаете приобрести какие-нибудь древности, советую обратиться к Демосфену!
– Вы сведущи в археологии?
Гигант весело хохотнул:
– Я служил священником в каирской англиканской церкви, торговал контрабандной водкой в Александрии, а нынче нашел себе занятие повыгодней – продаю мумии! Мумии в хорошем состоянии, добыты из самых настоящих склепов. Они недешевы, но, поверьте, стоят этих денег!
– Не спорю. Где вы их «добыли»?
– Потише, принц! Источники я разглашать не буду. Поговорим-ка лучше о цене!
– Хорошо, только не здесь.
– А где?
– В ближайшем полицейском участке.
Губы у Демосфена задрожали. Он вскочил:
– Запомните, мы с вами не встречались! И не пытайтесь мне вредить. Мы в Египте, а не в Англии. Здесь человеческая жизнь куда меньше ценится!
– А интересно, есть ли еще мумии в тайных склепах? – задумчиво пробормотал Карнарвон.
Широко шагая, бородач вышел из ресторана, оттолкнув официанта, несшего графу пудинг.
– Позвольте предостеречь вас от этого проходимца, ваше сиятельство! Этот грек – продажный тип, стукач, ворюга, а может, даже и убийца!
– Нет, он мой ангел-хранитель, как и та пожилая англичанка. Они заслуживают вечной благодарности.
Официант поставил на стол тарелку с пудингом. Иногда в дела клиентов предпочтительнее не вмешиваться.
Граф отодвинул десерт. Он еще долго сидел за столом, глядя на пламя свечи. Как удивительно прекрасна была жизнь, когда она так внезапно обретала смысл!
30
В 1903 году только и разговоров было, что о находке тайника во дворе храма в Карнаке. Французский археолог Жорж Легрен утверждал, что потребуется несколько лет для того, чтобы извлечь из недр земли тысячи предметов, которые жрецы закопали там после использования в таинственных ритуалах.
Дэвис был окрылен – он решил, что ему тоже предстоят блестящие открытия. Он вызвал Картера на борт своего судна, стоявшего на якоре в Луксоре. Нервно вышагивая по палубе, американец воскликнул:
– Главное, Картер, теперь царицы! Гробницы фараонов разграбили, а захоронения их супруг могли и пощадить!
– Может, вам стоит взять концессию на раскопки в Долине цариц?
– Зачем? Я говорю об усыпальницах в Долине царей! Меня заворожила Хатшепсут! Я слышал, будто ее гробницу не исследовали до конца. Так ли это?
Картер кивнул.
– Так отправляйтесь туда! Уверен, что там есть чем поживиться.
Дэвис недооценил трудности предстоящей работы. Картер углубился в гробницу на сто девяносто пять метров, затем свернул в длинный темный коридор, заваленный каменными глыбами. Рабочим приходилось прорубать путь теслом. Но их ожидало большое разочарование – погребальная камера оказалась пуста. Здесь стояли лишь два саркофага, один из которых предназначался царице, другой – ее отцу, фараону Тутмесу I. Когда с помощью помпы откачали пыль, гробницу смог осмотреть Дэвис. Картер зарисовывал погребальную камеру.
– Здесь красиво, – заметил он. – Я опубликую эту гробницу и расскажу о вашем отчаянном поступке, мистер Дэвис!
Они пожали друг другу руки, словно настоящие американцы. Картер был рад возможности обзавестись бригадой опытных рабочих. Он готовился искать гробницу Тутанхамона.
* * *– Я хочу выйти замуж, – заявила Раифа. – Мы долго говорили с братом, и он внял. Любовь непобедима!
– Сомневаюсь, – пробормотал Картер.
– Я накопила денег, – говорила Раифа, не обращая внимания на его реакцию. – У меня есть приданое: мебель, утварь, белье. Тебе не придется за меня краснеть! Если бы ты был очень бедным, то мог бы дать за меня 25 пиастров. Но ты человек уважаемый, Говард. Дай за меня хороший выкуп!
– Вот с этим я…
Она приложила палец к его губам.
– Накануне свадьбы меня вымоют в бане, обреют на теле волосы и нарисуют хной узоры, защищающие от порчи и символизирующие благополучие. Вместо отца брат попросит у тебя защиты. После того как ты принесешь клятву, он передаст меня тебе, и мы усядемся на великолепные кресла. Перед нами будет стоять стол с цветами, сладостями и жарким с приправами. Хочу много музыки и танцев! Хочу самую красивую свадьбу в Луксоре, чтобы о ней говорили и через тысячу лет!
Раифа прижалась к Картеру. Комната бывшего гарема стала похожа на дворец, где сумасшедшая мечта подхватила влюбленных и вознесла на ложе из лепестков роз.
– Думаешь, Гамаль не будет возражать?
– Какая разница!
– Он же должен будет выступить в роли твоего отца.
– Ну и выступит! Влюбленной женщине никто не сможет отказать. Даже ты!
– Вообще-то… – начал Картер задумчиво.
– Говори правду! – вспылила Раифа.
– Вообще-то ты права.
* * *В прошлом «Мена Хаус» являлся охотничьим домиком хедива Исмаила. В преддверии празднеств в честь открытия Суэцкого канала в 1869 году его превратили в шикарную гостиницу, где останавливались члены богатейших каирских семейств и знатные иностранцы. Отель стал маленькой британской колонией, поскольку подданные ее величества имели в своем распоряжении врача, капеллана и бонни, а также пользовались библиотекой, насчитывавшей шестьсот томов.
Однажды весенним вечером туда пригласили и Говарда Картера. То были дни его триумфа. Слава инспектора докатилась наконец и до Каира. Высшее общество устраивало ужин в его честь. Бедный художник из Норфолка стал знаменитостью. Ему завидовали, его хотели видеть самые известные люди высшего общества. Раскопки гробниц царицы Хатшепсут и фараона Мернепта, проведенные быстро и осмысленно, прославили Картера как лучшего археолога поколения.
Говард гордился проделанной работой, выбранным жизненным путем и тем, что занимался любимым делом. Но в то же время он грустил, оттого что приходилось тратить драгоценные часы на условности, вместо того чтобы постараться проникнуть в тайны Долины и разыскать гробницу Тутанхамона.
Прежде чем отправиться в «Мена Хаус», который стоял у подножия плато в Эль-Гизе, Картер поднялся к пирамиде Хеопса. Отстранив торговцев подделками и бедуинов, которые предлагали туристам прокатиться на осле или верблюде, он поднял глаза к вершине гигантской пирамиды и вспомнил о словах Шатобриана, которые однажды зачитал ему Ньюберри: «Не по чувствию своего ничтожества человек воздвиг таковую гробницу, но по влечению к бессмертию; сия гробница не есть предел, полагающий конец однодневной жизни, но предел, означающий вход в другую, бесконечную жизнь. Это некоторый род вечных врат, построенных на границах вечности».
