Бернард Корнуэлл - Крепость стрелка Шарпа

Додд стоял в стороне от пушки, наблюдая за неприятельским офицером в подзорную трубу. В какой-то момент он даже увидел само ядро, мелькнувшее серым пятном в нижнем правом квадранте окуляра, а потом лежавший рядом с неприятельским офицером каменный обломок разлетелся на кусочки. Сапер завалился на бок, выронив блокнот, однако быстро поднялся и проворно вскарабкался по склону туда, где кавалеристы стерегли его лошадь.

Додд достал из кармана и бросил бомбардиру золотую монету.

— Ты промахнулся, но выстрел был хороший.

— Спасибо, сахиб.

Жалобный стон заставил его обернуться. Бени Сингх передал своего четвероногого любимца слуге и смотрел на вражеских всадников через украшенную слоновой костью подзорную трубу.

— В чем дело? — спросил Ману Баппу.

— Сьюд Севаджи, — дрожащим голосом ответил килладар.

— Кто такой Сьюд Севаджи? — осведомился Додд.

Баппу усмехнулся.

— Его отец служил здесь килладаром, но умер. Кажется, от яда? — Он повернулся к Бени Сингху.

— Просто умер. Не было никакого яда! Просто умер!

— Вероятно, его убили, — продолжил Баппу, — а освободившееся место занял Бени Сингх. Дочь предшественника он сделал своей наложницей.

Додд оглянулся — неприятельский отряд исчезал за деревьями.

— Так он вернулся, чтобы отомстить? И вы все еще хотите отсюда убраться? — удивленно обратился он к индийцу. — Так ведь он только того и ждет. Догонит, найдет, явится ночью и перережет вам горло.

— Мы останемся здесь и будем драться, — объявил Бени Сингх, забирая у слуги собачку.

— Будем драться и победим! — добавил Додд. Пусть даже британцы поставят на том холме свои осадные батареи — дальнобойные орудия защитников смогут нанести немалый урон артиллерийским расчетам противника. В арсенале обороняющихся пятьдесят тяжелых пушек и сотни мушкетов, ракет и орудий помельче, так что встретить противника есть чем. С учетом всего этого, считал Додд, у британцев просто не было шансов. Никаких. Легкий ветерок уносил дым, оставшийся в воздухе после орудийного выстрела. — Они полягут здесь, а тех, кто выживет, мы погоним на юг и перережем, как собак. — Он снова взглянул на Бени Сингха. — Видите эту пропасть? Здесь умрут их демоны. Здесь мы опалим им крылья, и здесь они рухнут, как камни с небес. Здесь они найдут смерть, и крики их станут колыбельной для ваших детей. — Додд говорил уверенно, потому что знал — так оно и есть: Гавилгур неприступен.

— Имею честь… нет, Дилип, не так. Смиреннейше довожу до вашего сведения, что мною возвращена партия оружия и другое военное имущество, числившееся до недавнего времени украденным. — Капитан Торранс остановился. На землю уже снизошли сумерки. Капитан откупорил бутылку арака и приложился к горлышку. — Ты успеваешь? Я не слишком быстро?

— Нет, сахиб, я успеваю, — ответил писарь, которого и звали Дилип. — «Смиреннейше довожу до вашего сведения, что мною возвращена партия оружия и другое военное имущество, числившееся до недавнего времени украденным», — повторял он вслух, прилежно водя пером по бумаге.

— Добавь список, — распорядился Торранс. — Да не сейчас, позже. Просто оставь место, понятно?

— Да, сахиб.

— На протяжении некоторого времени мои подозрения… — Капитан остановился и недовольно нахмурился — в дверь постучали. — Войдите, раз уж так нужно, — крикнул он.

Открывший дверь Шарп сразу же запутался в муслиновой занавеске. После непродолжительной возни ему удалось выбраться из складок.

— Вы… — проворчал Торранс. Появление помощника его определенно не обрадовало.

— Так точно, сэр, я.

— Только мошек с собой привели, — пожаловался капитан.

— Извините, сэр.

— Занавеска здесь для того и висит, чтобы не пускать мошкару, прапорщиков и прочие мелкие неудобства. Дилип, займитесь мошками.

Писарь послушно встал из-за стола и принялся гонять насекомых по комнате, уничтожая недостаточно проворных свернутой бумажкой. Окна тоже были затянуты снаружи муслиновыми занавесками, за которыми вилась мошкара, привлеченная пламенем свечей, установленных в серебряных подсвечниках на письменном столе. За столом работал Дилип, капитан же Торранс лежал в широком гамаке, подвешенном к потолочным балкам. Одежды на нем не было никакой.

— Я вас не оскорбил, Шарп?

— Чем, сэр?

— Я же голый, или вы не заметили?

— Меня это не трогает, сэр.

— Нагота позволяет меньше пачкать одежду. Вам бы следовало попробовать. Ну что, Дилип, всех врагов перебили?

— Мошкара изведена полностью, сахиб.

— Тогда продолжим. Где мы остановились?

— «На протяжении некоторого времени мои подозрения», — прочитал писарь.

— Нет, Дилип, лучше будет так… На протяжении некоторого времени я предполагал… — Капитан потянулся за трубкой пузатого серебряного кальяна. — Что вы здесь делаете, Шарп?

— Пришел получить распоряжения, сэр.

— Какое усердие. На протяжении некоторого времени я предполагал, что хранящееся на вверенном мне складе имущество расхищается… Так что, черт возьми, вы там искали? В палатке Наига?

— Ничего, сэр. Просто проходил мимо, когда она загорелась.

Торранс недоверчиво уставился на прапорщика. Вздохнул печально. Покачал головой.

— Для прапорщика вы, пожалуй, немного староваты, а?

— Два месяца назад, сэр, я был сержантом.

Торранс всплеснул руками в притворном ужасе.

— О господи! Спаси и сохрани. Святые угодники! Уж не хотите ли вы сказать, что попали в офицеры из рядовых?

— Так точно, сэр.

— Ну и ну… — Капитан откинулся на подушку и выпустил идеально ровное колечко дыма, которое и проводил взглядом до самого потолка. — Получив достоверные сведения касательно личности вора, я принял меры по пресечению его преступного промысла. Вы заметили, Шарп, что в отчете не упоминается ваше имя?

— Не упоминается, сэр?

— Нет. Отчет ляжет на стол полковнику Баттерсу, который, будучи человеком в высшей степени тщеславным, постарается приписать часть заслуг себе и только потом передаст бумагу Артуру Уэлсли, который, как вы, возможно, знаете, является нашим главнокомандующим. Твердых правил джентльмен, наш Артур. Любит, когда все исполняется по инструкции. Наверняка воспитывался в строгости.

— Я знаю генерала, сэр.

— Вот как? Знаете? — Торранс повернул голову и еще раз, уже внимательнее, посмотрел на прапорщика. — Вращаетесь в одном круге? Обедаете вместе, не так ли? Или, может быть, охотитесь? Попиваете портвейн? Вспоминаете добрые старые времена? Или общих женщин? — Торранс усмехнулся, но достаточно осторожно — на всякий случай.